Последние отзывы

  96  

О-о! А это чудесное место: здесь широкий ручей с красными берегами и ледяной водой, отдающей железом, впадает в залив. Никаких мертвецов – только самые приятные воспоминания! Отец на привале сначала долго-долго читал сыновьям мораль, что благородный человек не должен быть неуклюжим, как сонный кнехт. Все из-за того, что Йорген, видите ли, недостаточно красиво спрыгнул с коня: оступился, коснувшись земли. Ворчал, ворчал, потом встал хлебнуть свежей воды, поскользнулся на камне, покрытом влажным бурым мхом, и с размаху, как самый неуклюжий из кнехтов, плюхнулся боком в ручей! Вылез мокрый, злющий. «Боги шельму метят!» – сказал ему тогда Йорген, счастливо улыбаясь. Смысл этой фразы, часто слышанной от Терезы, няни маленького Фруте, он сам не очень понимал, но чувствовал, что придется как раз к месту. Отец в сердцах отвесил зловредному отпрыску оплеуху, тоже совсем не благородную, но этакая малость не могла испортить прекрасного настроения наследника Эрцхольма. С тех пор это место он особенно любил. И до Логова льва от него оставался один-единственный переход в пару лиг.

Родовой замок фон Раухов был красивым и большим – куда до него моосмоорскому Перцау! Прежде он носил иное, менее звучное и претенциозное название Турмграу

. Но Рюдигер фон Раух, будучи с юных лет весьма увлечен собирательством изображений львов, резиденцию, унаследованную от упокоившегося родителя Виглафа фон Рауха, сразу же переименовал и все что можно: ворота замка, фронтоны, каменные тумбы вдоль лестниц, шпили башен – украсил упомянутыми изображениями, изваянными в камне, а также рельефными и живописными. А на площади перед дворцом со временем разместилась эффектная скульптурная композиция: гордый лев, изящная львица и три львенка разной величины. Когда Йорген, назло родителю, придумал коллекционировать овец, тот долго грозился заменить среднего львенка крупным бараном, но так и не заменил почему-то, видно, постеснялся окружающих.

…Подъемный мост опустился им навстречу, лязгнули засовы. Под громогласные приветствия привратников путники миновали ворота наружных стен, потом внутренних. Выехали на просторную, не хуже столичной, площадь… и у Йоргена упало сердце. Львят было двое. Меньший отсутствовал… Нет, отец не избавился от него совсем – все-таки экспонат коллекции. Стыдливо спрятал в кустах можжевельника, выросших перед конюшнями. А чтобы меньше бросался в глаза, перекрасил из светло-серого в аспидно-черный цвет. Больно стало, хоть плачь. Зачем он так с Фруте?

Четыре года не был дома Йорген фон Раух. Как-то неправильно, не с того начиналась долгожданная встреча.

Потом все вроде бы наладилось. Отцовы слуги бежали навстречу, и радость их была вполне искренней. Они наперебой восхищались, как его милость выросли, а конюх Фрош даже прослезился. Налетела со всех сторон свора собак и принялась с восторгом облизывать воротившегося хозяина, одна, по кличке Амия, даже до носа допрыгнула от радости. Когда Йорген уезжал, она была годовалым щенком. А не забыла за столько лет! Разве не трогательно? Йорген ее поймал и расцеловал, никого не стесняясь.

Его самого тоже долго и много целовали. В Логове льва женщин водилось не меньше, чем в Перцау. В родстве Йорген разбирался слабо и делил их на «тетушек» – тех, кто постарше, и «кузин» – кто помоложе. На самом деле были среди них тетки и сестры двоюродные и троюродные, отцовы невестки и свояченицы и вообще непонятно кто. И все они Йоргена нежно любили, потому что в детстве он был чудо какой хорошенький, да и с возрастом, прямо скажем, не сильно испортился.

Но и тут не прошло гладко. Во-первых, мачехи любимой не оказалось дома. Ну как назло, уехала накануне в город Рейсбург, заседать в суде вместо мужа! Впрочем, вернуться должна была уже завтра, так что эта неприятность была невелика.

Хуже вышло с одной из родственниц. Либгарда фон Орманн, вдова богентрегера Шниттраума, троюродного брата отца (не в бою, к слову, погибшего, а скончавшегося от гнилого зуба – побоялся цирюльника позвать, и зараза пошла в кровь), худая, высокая и прямая как палка женщина лет сорока пяти, с жестким желтым лицом и глазами морской рыбы, сначала сухо чмокнула родственника в щеку холодными губами, а потом всхлипнула:

– Вернулся. Да, опять вернулся живой. Какое счастье. А мои сыны, оба, уж не вернутся никогда… – Она прикрыла лицо платочком. – Вы ведь все знаете, что с ними случилось…

  96