очень нудно 
45 
— Бегите! — крикнул один из кнехтов. — Бегите!
— Нет, стреляйте, черт вас дери, застрелите его, — надрывался капитан. Но люди его бежали в безопасное место, не чуя под собой ног, метались по холму в надежде спастись.
Но монстр не обращал на них внимания. Он вскочил на лошадь Виллему. Лошадь присела от страха. Никлас подсадил Элису, схватил свой сундучок и вскочил на лошадь последним. Доминик и Виллему уже сидели на черном жеребце.
Во главе с Никласом они понеслись во весь опор на юг, через равнину.
Прошла ночь. Рассвело.
Они были уверены в том, что монстр поскачет своей дорогой. Виллему распрощалась с ним в душе и даже почувствовала облегчение. Ей было жаль лошадь, но она надеялась, что монстр позаботится о ней. Куда ему сейчас без лошади?!
Воспитать его и сделать из него Тенгеля Доброго?
Она часто спрашивала себя, почему бы отверженным их рода самим не позаботиться о монстре. Об этом же она думала и сейчас, сидя на лошади впереди Доминика. Они покидали Нурефьелль. Но если честно, она знала ответ. Они не могли. Им нужен был живой посредник. Но не кто попало. А именно она, Виллему, избранная. Доминик и Никлас просто готовили ей дорогу. Только она видела Тенгеля, Суль и всех остальных. Ей передалась их сила. И эта сила шла через нее и влияла на монстра.
Она одна на всей земле могла сразиться с ним.
Так ей тогда казалось.
Но она ошибалась. И не только она, как показали дальнейшие события.
Доминик и Никлас не торопились списывать чудовище со счетов. Они не сдались. Хоть он покинул их и ускакал на поиски манящей его долины. Доминик всегда мог найти его. Доминик читал его мысли.
Но лучше всех знала, где монстр, Элиса. Она ехала последней, и все время слышала за собой стук копыт. Слышала она его и тогда, когда они достигли границы леса и встало солнце. Когда они пересекали заболоченные лесные пространства, пробираясь меж елей. Услышав стук копыт, испуганно замолкали птицы.
«Он с нами, — торжествовала Элиса. — Он едет за нами, следует за моей лошадью…»
Конечно, за ней, ведь она ехала последней.
Виллему тоже обнаружила это.
— Доминик! Монстр едет с нами! — удивленно произнесла она.
— Неужели? Прекрасно! Теперь у него есть все возможности для развития.
— М-м-м-м, — скептически протянула Виллему. — Я ему не верю. Он что-то задумал, уж будь уверен! Гростенсхольм? Сундучок? Все сокровища Людей Льда? Сам знаешь, как все это привлекает отверженных. Располагая ими, они обретают огромную силу. И становятся смертельно опасными.
— Он всегда был опасен.
— Да. Поэтому в нем надо воспитать добро.
Доминик улыбнулся:
— Какое наивное слово! Скажи лучше — сделать его хорошим… добрым… никогда он не станет добрым. Сейчас он далеко не добрый.
Она обернулась:
— Он скорее в ярости, чем в хорошем настроении!
— Охотно верю. Но он с нами! Первый и самый трудный этап преодолен.
На отдых остановились у небольшой речки. Все были голодны и страшно устали.
Виллему обратила внимание на то, что монстру было тяжело управляться с лошадью. Наконец лошадь встала, и он слез с нее с весьма мрачной миной.
Остальные были довольны тем, что чудовище удалось так легко уговорить следовать за ними. А Виллему, кажется, догадалась об истинной причине этого удивительного поступка. У нее случился приступ смеха, и ей пришлось убежать к реке. Там она просто давилась от смеха.
Монстр последовал за ними потому, что у него не было выбора. Неопытный всадник никогда не заставит лошадь ехать туда, куда он хочет. И сколько бы он не ругался, не ворчал и не пинал кобылу, она все равно пойдет туда, куда хочет. В данном случае, за остальными лошадьми.
Виллему стало так смешно, так весело. Но она не осмелилась хохотать в присутствии крайне опасного чудища. Она не знала, есть ли у того чувство юмора, может ли он посмеяться над собой. В последнем она очень сильно сомневалась. А человек без юмора, иронии, умения посмеяться над собой опаснее, чем гремучая змея.
На то, чтобы успокоиться, ушло довольно много времени. И все же она никак не могла удержаться от улыбки, видя, как чудовище стояло чернее тучи недалеко от других, всячески пытаясь делать вид, что путешествует отдельно.
Сначала Доминик решил спросить Виллему, куда она подевалась. Но, увидев ее отрешенную физиономию и всячески подавляемые искорки смеха в глазах, решил оставить в покое.
45 
