очень нудно 
167 
В почти каменном взгляде, до того холодном, что, казалось, в нем не может отразиться ни одно человеческое чувство, на мгновение вспыхнула искра — словно кремень ударил о кремень.
— Ну, что ж, попытайся! — проговорил Монферра. — Но ты можешь взять только одного человека! Я не могу рисковать тремя!
Дождь все еще лил сплошной стеной, скрывая за струями воды ночной пейзаж, когда, около одиннадцати часов вечера, Тибо тронулся в путь вместе с Жаном д'Арсуфом, дальним родственником Балиана и его щитоносцем. Этот девятнадцатилетний юноша был здоров, как бык, и наделен счастливым характером, немного напоминавшим характер Адама Пелликорна. Он питал к Тибо восторженно-дружеские чувства, которых почти не показывал, если не считать того, что Жан, как чести, попросил разрешения его сопровождать.
Ночь была недостаточно темной для того, чтобы не видны были египетские галеры, выстроившиеся полукругом вокруг города, но благоразумно державшиеся в отдалении. Завтра они, должно быть, попытаются войти в порт, доступ к которому преграждала огромная цепь, протянутая от одной башни до другой. Маленькой лодочке, которую два человека, с головы до ног одетые в черное, нашли приготовленной у одной из башен, нетрудно было выбраться из порта: в этом месте было легко проскользнуть под цепью.
Именно так они и поступили. Жан уверенно и привычно взялся за весла: он все свое детство провел в Сидоне у деда и управлял лодкой, как истинный викинг, — у него и в самом деле текла в жилах кровь этих скандинавских воинов. Тибо поблагодарил небо за такую удачу: и в самом деле, за пределами порта море было неспокойно, и лодку сносило к берегу; но Жан д'Арсуф продолжал грести, и вскоре они вошли в недавно прорытый ров. Разрезанный им перешеек возвышался невысокой скалой. В этом месте волны были тише, и Тибо смог подняться на ноги. Взяв в руки багор, он раскачал его, выбросил вперед, потянул. Первая же попытка оказалась удачной: железные когти вцепились намертво.
Тогда он, подтянувшись на руках, выбрался на берег. Перешеек был пустынным, но на дальнем его конце горели костры мусульманского лагеря. Столб был рядом, в двух шагах, насквозь промокшую жертву удерживали только веревки. Тибо в три взмаха кинжала их перерезал, и старик рухнул в грязь. Опустившись рядом с ним на колени, рыцарь удостоверился, что он еще дышит, хотя и слабо. Действовать надо было быстро!
Он подтащил его к краю рва, размотал веревку, которая была намотана у него вокруг пояса, обвязал старика под мышками, легким свистом предупредил Жана, что они здесь, затем очень осторожно, крепко держа веревку, опустил Монферра в протянутые навстречу руки щитоносца. В это мгновение налетел порыв ветра, и Тибо пошатнулся, но устоял на ногах и ноши своей не выпустил. До него донесся приглушенный голос Жана:
— Я его держу! Спускайтесь скорее! Я слышу шум!
Тибо тоже его слышал. Люди с факелами приближались, должно быть, желая взглянуть, в каком состоянии пленник. Тибо не стал медлить и их дожидаться. Он мгновенно соскочил в лодку и попытался отцепить багор, но тот не поддавался, и пришлось его бросить. Свет факелов приближался, и Жан ожесточенно греб, сражаясь одновременно с ветром и водой.
— Я помогу вам! — предложил Тибо.
Сев рядом с ним, он взял одно из весел, и, объединив свои усилия, они обогнули башню в тот самый миг, когда солдаты добрались до столба. Они еще успели услышать их гневные вопли, на которые насмешливыми криками ответили воины, с луками в руках следившие с барбакана за всеми перипетиями спасательной операции, — а Тибо с Жаном их и не замечали.
Пристань теперь была ярко освещена. Конрад де Монферра и Балиан д'Ибелин ждали на скользких от дождя ступенях уходившей в воду каменной лестницы. Жан ловко пришвартовался к ржавому кольцу, а Тибо уже приподнимал бессильно обвисшее тело старика.
— Дай его мне! — властно приказал Монферра.
И с силой, какую трудно было в нем заподозрить, поскольку он был худ и не очень высок ростом, он подхватил отца на руки и поднялся вместе с ним по опасным ступеням, не позволив никому себе помочь, а потом опустил его на приготовленные носилки.
— В замок! — крикнул он, ни единым словом не поблагодарив обоих спасателей, и вот уже его красный плащ скрылся в темноте.
Дождь, словно только и дожидался их возвращения, прекратился. Балиан подал каждому по кружке с горячим вином, приправленным корицей, и, едва заметно улыбнувшись, заметил:
167 
