201 
Наконец, оба гостя вошли в маленькую белую комнату, где не было ничего, кроме подносов на ножках, тростниковых циновок и подушек, на которых им предстояло расположиться. На одной из них устроился и сам Старик Гостям подали обильную и разнообразную еду — но вина не принесли! — хозяин же удовольствовался хлебом, молоком и финиками. Ели в молчании, как требует обычай, и только после того, как ополоснули руки в золотых, как и кувшины, чашах, еще немного помолчали во славу Аллаха и обменялись любезностями в восточном стиле, начался разговор.
— Твое посещение большая честь для меня, — обратился Синан к королю, — но о тебе говорят как о мудром человеке, и я понимаю, что ты явился не из простого любопытства. К тому же время для короля — на вес золота, и ты не стал бы из простого любопытства терять драгоценные минуты в обществе старика, одно ногой стоящего в могиле.
— Все мы смертны! Впрочем, о тебе говорят, будто ты — не человек, а бессмертный дух. Подобного чуда уже было бы достаточно для того, чтобы пробудить любопытство, но ты прав, предположив, что у меня есть цель: я хотел бы задать тебе вопрос, если ты согласишься на него ответить.
— Почему бы и нет? Речь — это связь между людьми. Пагубной ее делает злоупотребление ею. Говори!
— По моему королевству ходят слухи. И слухи эти для меня оскорбительны, поскольку задевают одного из моих ближайших родственников, короля Ричарда Английского.
— И что же о нем говорят? — с нескрываемым презрением спросил Синан.
— Что после того, как он тщетно просил тебя послать твоих людей убить другого моего родственника, французского короля, он добился от тебя смерти Конрада де Монферра.
Строгое лицо старика сделалось еще более суровым, хотя это казалось невозможным.
— Это правда, что мне иногда случается оказывать... друзьям такого рода услуги, но Ричард Английский не принадлежит к числу моих друзей. Он отважен, но не мудр. Если бы он мне мешал, он бы и был убит. Но, оттеснив Саладина, он оказал мне услугу. Что же касается Монферра, я велел его убить, потому что он меня оскорбил, только и всего. Фидаины 92которых вы казнили, сказали правду.
— Говорят еще, будто ты неплохо относишься к франкам... за некоторыми исключениями. Разве ты не знал, что, расправившись с Монферра, ты ставишь королевство в затруднительное положение?
— Нет, потому что я был уверен: его заменишь ты. Монферра, конечно, обладал многими прекрасными качествами, он был отважен и хорошо управлял, но в его жестоком и нечистом сердце было слишком много хитрости. Ты лучший король, чем он.
— Ты это знал? Как ты мог узнать?
— Вот на этот вопрос я не отвечу... Я это знал — и все! Но ты прав, считая, что я расположен к тебе и твоим людям. Трижды во время осады Акры я позволил совершить отвлекающий маневр, который произвел достаточное смятение в рядах войск Саладина, чтобы дать вам возможность собраться с силами.
И тут Балиан д'Ибелин, во время этого разговора благоразумно хранивший молчание, не выдержал:
— Трижды? Ты имеешь в виду появление рыцаря в ослепительных доспехах... и под белым покрывалом? — от волнения у него перехватило дыхание.
— Призрак Бодуэна Прокаженного! Да, это я его создал.
— Создал? — удивился Генрих. — Значит, это один из твоих людей?
— Нет. Один из твоих.
— Вот как! — воскликнул Балиан, мигом вскочив на ноги. — Прошу тебя, назови нам его имя, потому что его ошеломляющие появления оказали нам огромную услугу, и мы должны его за это поблагодарить! Не так ли, Ваше Величество?
— Конечно! И я хочу...
— Не думаю, чтобы он этого желал, — перебил Синаи. — Здесь он обрел покой, медитирует, изучает великие тексты и овладел искусством врачевания. Его собственные раны едва успели затянуться, и вы их растревожите. Я заговорил об этом только для того, чтобы убедить вас в своем расположении к вам. Не спрашивайте меня больше ни о чем!
Он в свою очередь встал, показывая тем самым, что разговор окончен, но Балиан хотел знать больше. Однако король его опередил:
— Пожалуйста, ответь еще на один вопрос! Этот рыцарь предал своего Бога и принял ислам?
— Ислам? Здесь? Тебе следовало бы знать, что мы — не последователи Мухаммеда, но сыны Исмаила, чье учение основано на трех основных понятиях: Круговороте, возвращении совершенного Имама, изгнанного суннитами, и изначальном Совершенстве. Мы не воспринимаем время как прямую линию, бесконечно накапливающую прошлое. Время через возвращения снова и снова приводит к Истоку, потому что надо вернуться к Началу и первоначальной чистоте. Это возвращение произойдет лишь с совершенным Имамом! Аллах, конечно, наш бог, но мы не поклоняемся Мухаммеду!
201 
