27 
— Это энергейзеры. Они выстреливают мощный заряд, который образует вокруг привидения энергетический мешок, не давая ему выбраться. Одновременно включается вакуумный энергетический засасыватель, который затягивает привидение в ловушку… Ну а теперь, молодые люди, может быть, вы признаетесь, зачем вам всё это знать?
— Дело в том, что мы… Так получилось, что… — начал Егор.
— Да чего там! Скажи всё как есть! — перебил его Федор. — Мы выпустили призрак Аттилы и теперь с каждым днем он становится все сильнее. Недавно он запустил в меня креслом, а еще одному парню чуть ногу не отрубил. Мы опасаемся, что скоро он в кого-нибудь вселится и тогда его вообще не поймаешь.
— Призрак Аттилы? Кажется, в моем каталоге привидений такого нет, — задумчиво сказал профессор. — А откуда вы его выпустили?
— Из кувшина. Кувшин был из могильника Аттилы и хранился в коллекции у одного археолога, дедушки нашего приятеля. Так вот один умник разбил ногой стеллаж, а вместе с ним и сосуд, — сказал Егор и очень выразительно посмотрел на брата.
Федор сделал вид, что ничего не услышал, но с таким вниманием уставился в потолок, словно его покрывала не потрескавшаяся штукатурка, а редкие фрески.
— Я слышал, что древние жрецы владели секретом, как заточить призрак в сосуд, — задумчиво подтвердил профессор. — Бедняги, они не знали, что в сосуде у призрака портится характер. А может, знали, но это их не волновало. Судя по тому, что о нем известно, после смерти из Аттилы мог получиться очень опасный призрак. Я где-то читал, что при жизни предводитель гуннов обладал незаурядными способностями к внушению. Ни один человек не мог выдержать его взгляда, а лошади и собаки смертельно боялись его. Он нападает на людей?
— Пока нет, только отрывает от стены оружие и швыряет всякие предметы. А одной нашей знакомой приснилось, что он ее душит.
— Что?! — профессор Фантомов даже привстал на коляске. — Это серьезно. Такой сон означает, что он хотел вселиться в ее тело. Надеюсь, у него не получилось?
— Нет, не получилось.
— Это хорошо, но он может повторить свою попытку. А откуда вы узнали обо мне?
— Нам рассказал о вас призрак гусара. Мы нашли его с помощью инфракрасного обнаружителя, — объяснил Егор.
— Приятно, что я пользуюсь известностью в определенных кругах, — польщенно кивнул профессор. — А что, гусар рассказывал вам свою историю?
— Да, он был влюблен и погиб на дуэли.
— Ох уж эти дуэлянты! Очень многие из них становятся потом привидениями. Все дело тут во внезапности смерти. То же самое происходит в азарте боя. Бежит человек с ружьем или с саблей, кричит «ура!» В душе восторг и отвага. Чувствует, допустим, удар в грудь, падает и сразу вскакивает. «Пустяки! Легкое ранение!» — думает и бежит дальше, и только через время обнаруживает, что тело его, оказывается, осталось где-то далеко позади.
Представив себя на месте такого бойца, Федор вздрогнул.
— Ужасно только то, чего мы не понимаем. То же, что мы понимаем, перестает быть ужасным, — назидательно сказал профессор, глядя на него.
— Можно я буду к вам приходить? — попросил Егор. — Чем больше я хочу разобраться в привидениях, тем больше у меня появляется вопросов.
— Знал бы ты сколько у меня вопросов! — рассмеялся сквозь бинты Фантомов. — Это только дураку все ясно. Мудрость же только тогда и начинается, когда ты понимаешь, что по большому счету тебе абсолютно ничего неизвестно. Как любит выражаться один мой лаборант — тот самый, на которого упала ванна: «Сие есть парадокс пальца!»
— Какой парадокс пальца?
— А такой. Чем глубже засовываешь палец в ноздрю, тем больнее. Но в любом случае я всегда буду рад твоему приходу. Я бываю здесь с утра и до вечера в любой день недели, за исключением тех дней, когда лежу в больнице или нахожусь в реанимации.
— Можно вас спросить? Что с вами произошло? Откуда этот гипс и бинты? — не выдержал Федор, у которого этот вопрос давно вертелся на языке.
— Да так, полтергейст один прицепился! У нас с ним старые счеты. Я бы давно его в вакуумный засасыватель затянул, да все никак на кнопку нажать не успеваю: слишком он неожиданно нападает. Был бы хоть серьезный полтергейст, а то так, тьфу, мелочь пузатая.
Не успел он произнести эти обидные слова, как тяжелый словарь сам собой сорвался с полки и со всего размаха треснул профессора Фантомова по макушке.
— Ну вот опять! Я же говорил! — простонал профессор и, рухнув с коляски, потерял сознание.
27 
