Последние отзывы

  75  

И она протянула ему ложку с зеленоватой микстурой. Рено выпил и спросил:

– А из чего вы его делаете?

– Из змеиных языков, яичек волка, лягушачьих мозгов, мандрагоры… наперстянки и множества других составляющих, – ответила она сурово.

– Какой ужас! Я думаю, что такое может только навредить!

Герсанда от души рассмеялась.

– Если задаешь глупый вопрос, то в ответ получишь глупый ответ. Какой целитель выдаст вам свои секреты? Один только мэтр Альберт дает рецепты чудодейственных микстур!

– Вы знакомы с мэтром Альбертом?

– Понаслышке. Говорят, что он умеет делать… Все, что угодно, даже золото. Говорят еще, что он великий мудрец, но мы с ним принадлежим к разным школам. Я училась у своего отца и осталась верной последовательницей великой Тротулы Салернской ^[32]. А вы когда успели познакомиться с мэтром Альбертом?

– Я его никогда не видел. Когда я приехал в Париж, то поступил на службу к барону де Куси и был дамуазо госпожи Филиппы. Однажды вечером я сопровождал ее до дома мэтра Альберта. И знаю только, что она осталась очень довольна и…

– Вы назвали имя де Куси? Это та дама, что дружила с королевой Бланкой?

– Почему дружила? А сейчас они не дружат?

– Недавно она умерла. Я слышала, как мадам Бланка говорила об этом мадам Маргарите. И говорила с гневом и величайшим состраданием. Несчастная, насколько я могу судить, стала жертвой тяжелейшего приступа эклампсии ^[33], так называли эти приступы Аристотель и Тротула. Она исторгла из своего тела плод, которому было уже четыре месяца. Этим и объясняются невыносимые боли, от которых она страдала… Но вполне возможно, что ее отравили. Вероятно и то, и другое, потому что есть яды, действие которых похоже на эклампсию.

– Отравлена? Госпожа Филиппа? Но кем?

– Вы слишком многого от меня хотите. Откуда я могу знать, кем она отравлена. Вы должны знать ее окружение лучше меня.

– Я едва с ним знаком. Я служил ей только в Париже, и очень недолго. А в Куси никогда не был. Она умерла там?

Дама Герсанда помогла раненому подняться, встать с постели и сесть на табурет. Она накинула ему на плечи одеяло, потому что в комнатке было очень холодно, а сама принялась перестилать постель и поправлять подушку. Рено дрожал, клацал зубами, но Герсанда, не обратив на это ни малейшего внимания, заставила его на секунду встать.

– Ну как? Что вы чувствуете?

– Страшный холод.

– Ну, это само собой. А голова? Голова у вас кружится?

– Немного. Но гораздо меньше, чем раньше, как мне кажется.

Герсанда вновь уложила Рено в кровать и укрыла одеялами до самого подбородка. Потом ласково потрепала по щеке.

– Перестаньте себя мучить! Вы не посрамите отряд отчаянных, окружающих графа д’Артуа. Через две недели вы сядете на лошадь. И это будет очень вовремя, так как через две недели мы уезжаем в Пуасси, где мадам Маргарита собирается рожать, и я буду помогать ей. Так что постарайтесь не подвести меня. Я терпеть не могу ошибаться в своих расчетах!

– Я сделаю все, чтобы вы оказались правы, – ответил Рено и наконец-то улыбнулся.

Две недели спустя Рено наблюдал во дворе, как хлопочут слуги, готовя переселение королевской семьи из одного замка в другой и грузя добро на повозки, которые составят королевский поезд. Из парижского замка увозили все – от кроватей из спален до горшков из кухни, из канцелярии забирали акты и декреты, а из зала музыкальные инструменты. Король, если он покидал свой дворец и переселялся в один из замков, должен был иметь под рукой все, к чему привык. Только Венсенский замок, расположенный у въезда в Париж, – в прошлом охотничий домик, перестроенный Филиппом Августом, где Людовик любил наслаждаться прелестями леса, – не менял своего внутреннего убранства. Но и там в скором времени можно было ожидать перемен. Людовик расширил замок и даже выстроил маленькое подобие Святой капеллы, освященной именем святого Мартина, куда предполагалось перенести одну колючку от Тернового венца.

Никогда Рено не чувствовал себя счастливее, разве что во времена беззаботного детства в Куртиле. Между тем погода стояла хуже некуда, никто и не помнил такого дождливого и холодного апреля, однако новому оруженосцу графа д’Артуа все виделось в солнечном свете. Он был одет во все новое, в кошельке у него звенели золотые монеты, которые отсчитал ему королевский казначей в качестве вознаграждения, так что в доме своего нового господина Рено появился, высоко держа голову. А в будущем ему сиял Иерусалим. Удивительно ли, что Рено сам себе казался повелителем вселенной?

  75