очень нудно 
81 
Она успела пофлиртовать с несколькими джентльменами, но импозантного француза, с которым она утром играла в теннис, супруга не отпускала от себя ни на шаг. Кара мысленно махнула на него рукой и прошлась по комнатам, болтая с потенциальными кавалерами. Ревнивый Хоссам совершенно ее не волновал: он не имеет на нее никаких прав.
Но тут случилось непредвиденное. Кто-то резко повернулся и опрокинул бокал с красным вином на ее белоснежное платье. Кара в ужасе уставилась на огромное красное пятно и поняла, что платье безнадежно испорчено.
— Ах, простите ради Бога, — извинилась дама, расплескавшая вино, и испуганно окинула взглядом платье Кары. — Ума не приложу, как так получилось. Вероятно, меня кто-то толкнул.
— О, ничего страшного, — заверила ее Кара, которой не хотелось огорчать гостью Луи. — Пятно наверняка отстирается. Я пойду к себе переоденусь. — Она отмахнулась в ответ на предложение дамы заплатить за испорченное платье и с непринужденной улыбкой покинула бальный зал. Она редко пользовалась лифтом и предпочитала подниматься по лестнице, чтобы лишний раз поупражняться, но сейчас выбрала наикратчайший путь к своим апартаментам.
Как только она вышла из лифта на третьем этаже, улыбка на ее лице сменилась раздраженной гримасой. В пустынном длинном холле, освещенном лампами-бра, не было ни души. Хорошо, что никто не видит, во что превратилось ее платье. Выхватив ключ из сумочки, она сунула его в замочную скважину, распахнула дверь и нащупала выключатель.
Свет залил комнату, и в то же мгновение чья-то широкая ладонь зажала ей рот и кто-то крепко обхватил ее за талию и пинком ноги захлопнул дверь.
Кара чуть сознание не потеряла от испуга. Ее сдавленные глухие крики никто в коридоре не услышит. Остается только вцепиться ногтями в руку злоумышленника, брыкаться и царапаться.
— Потише, любовь моя. Тебе нечего бояться. Хоссам! Испуг тут же уступил место ярости. Кара резко откинула голову, пытаясь ударить его в челюсть, но он только рассмеялся и швырнул ее на постель, а сам тут же навалился на нее сверху.
— Ты подонок! — прошипела она, больше не пытаясь кричать.
Он снова рассмеялся, сел на нее верхом, поймал руки, судорожно сжатые в кулаки, без труда обмотал галстуком ее запястья и привязал другой конец галстука к спинке кровати.
— Ты подонок! — взвизгнула она вне себя от гнева.
— Тс-с, не шуми.
— Я тебя прикончу! Оторву тебе… м-м-м-м!
— Я же сказал, не шуми, — пробормотал Хоссам, завязывая ей рот шарфом. Он выпрямился, окинул взглядом свою работу, и на его смуглом лице сверкнула белозубая улыбка. — А теперь, любовь моя, проверим, знает ли волшебник еще какие-нибудь фокусы.
Он вынул из кармана складной ножик и нажал пружинку. Острое как бритва лезвие сверкнуло в свете люстры. Увидев в его руках нож, Кара в ужасе вытаращила глаза и принялась извиваться на постели, пытаясь сбросить его с себя, но он сжал ее бедра коленями и вдавил ее в матрас.
Под ее глухие невнятные крики он просунул лезвие ножа в вырез ее платья и провел им вниз. Две половинки платья раскрылись, как будто он расстегнул молнию, обнажая ее груди.
Хоссам полюбовался открывшимся зрелищем. Держа в одной руке нож, он обхватил другой рукой ее грудь и провел большим пальцем по соску, который тут же затвердел. Затем поднялся и приказал:
— Лежи смирно, а то я тебя ненароком пораню. Она замерла в испуге, а он разрезал платье сверху вниз до самого подола и сорвал с нее обрывки ткани. На ней не было белья. Скромность не принадлежала к числу ее добродетелей, но сейчас она непроизвольно сжала ноги, тщетно пытаясь защититься. Господи, неужели он собирается ее убить?
Хоссам отошел от кровати и снял с себя одежду. Она отчаянно мотала головой по подушке, глаза ее увлажнились.
— Не бойся, — повторил он, отбросив в сторону брюки, и, обнаженный, приблизился к постели. Кара принялась лягаться, стараясь попасть ему ниже пояса, хотя толком не понимала, что это ей даст, — ведь она все равно привязана к кровати.
Укоризненно пощелкав языком, он схватил ее за лодыжку и проделал с ней то же, что и с запястьями. Еще десять секунд, и ее другую ногу постигла та же участь. Она лежала перед ним голая, со связанными руками и широко раздвинутыми ногами.
— Какая же ты дикарка, — ласково пробормотал он, опускаясь на постель меж ее ног. — Аппетитная, неистовая, дикая и… моя. Никогда этого не забывай. Ты моя.
Она думала, что он сейчас грубо изнасилует ее, и внутренне приготовилась к худшему. Но ничего подобного не произошло. Он просто склонился над ней, прижался ртом к ее бедрам и стал ласкать языком и губами.
81 
