очень нудно 
214 
Ответ у Брокка имелся.
Он жег карман, заставляя то и дело касаться его, проверяя на месте ли камень.
На месте.
И на белом листе бумаги, на котором не так давно резали ветчину. Нож Брокк отодвинул, и хлебные крошки смахнул, но все одно старая баржа явно не местом, достойным такого гостя.
- Знаете, - Инголф протянул руку, но коснуться камня не посмел. - Ваше безумие на редкость хорошо подготовлено.
Олаф фыркнул.
Он сгреб камень и, зажав между большим пальцем и мизинцем, поднес к глазу.
- Осторожней, городской сумасшедший, - Инголф, впрочем, не сделал попытки отобрать кристалл, но наблюдал и за Олафом, и за камнем с неизъяснимым интересом.
- Там огонь, - сказал Олаф. - Живой… а я думал, что Черный принц - это легенда.
- Легенда, - Инголф все же протянул руку, жест ленивый, небрежный, и лишь вздрагивающие пальцы выдают нетерпение. - И за эту легенду нам всем здесь голову снимут.
- Если боишься…
- Помолчи, мальчишка, - Инголф перекатывал камень по ладони. - Я не говорил, что боюсь. Я лишь указывал на некоторые… возможные последствия нашей авантюры. Мне, в отличие от тебя, собственная голова дорога… и все остальное тоже.
- Инголф прав, - Брокк потер глаза, которые слезились. - Мой долг… наш долг - вернуть кристалл короне.
Вот только Король вряд ли станет тратить его на обреченный город.
Да и самому Брокку жить хочется.
- Есть несколько вариантов.
Брокк вытащил свою записную книжку.
- Первый - действительно вернуть камень…
- И попрощаться с вами, - Инголф поставил локти на стол. - Не скажу, что я проникся к вам такой уж любовью, но в чем-то, Мастер, вы мне симпатичны. Да и к городу, признаться, я привык…
- Позер, - бросил Олаф.
- Мальчишка.
- Какой есть…
- Второй вариант - принять план Рига и спасти хоть кого-то…
- Но есть, полагаю, и третий? - поинтересовался Инголф. И Брокк кивнул.
Третий.
Призрачный. Рожденный бессонницей, рассветом и страхом. Он, Брокк, тоже умеет бояться смерти. Всего-то и понадобилось - научиться жить.
Кэри спала, в кои-то веки спокойно спала и даже улыбалась во сне. А он, глядя на нее, отстраненно думал, что вдовий наряд ей не пойдет, хотя, конечно, черное с желтым сочетается… янтарные глаза погаснут. И будет больно.
Он снова причинит ей боль, и если так, то…
В полудреме, полуяви, в болезненном состоянии, когда разум требовал отдыха, но не умел отдыхать, и появилась совершенно безумная идея.
- Третий… создадим зеркало.
Молчат.
Ждут продолжения и не понимают.
- Погодите, Мастер, - Олаф вновь уходит и не возвращается долго, он тянет с собой грифельную доску, и ведерко с кусками размокшего мела. - Так понятней будет.
Инголф устраивается на козетке.
А девушка с рыжими волосами вдруг пробуждается.
- Я не люблю зеркала, - очень тихо говорит она. - В них огонь… много-много огня…
- Эти зеркала будут другими.
С доской Олаф хорошо придумал, пусть мел крошится в пальцах, но Брокку легче объяснять на языке формул. Он пишет, одну за другой, вывязывая новый узор, который при всем его безумии выглядел логичным.
И молчащий Инголф подался вперед. Ревнивым взглядом он цеплялся за каждый знак, пытаясь разглядеть слабину… сердце замерло, потому что Брокк сам понимал, насколько его затея… нет, не безумна.
Невозможна.
Или все-таки…
- Мастер, - голос Инголфа прозвучал глухо. - Я вас все-таки ненавижу.
- За что?
- Заставляете чувствовать себя неполноценным.
Баржу кидает на пирс, и пустые жестянки с грохотом сыплются на пол, они катятся, оставляя за собой масляные следы, которые старый ковер впитывает. Грязнее он все одно не станет.
Олаф же сползает со стула и садится на корточки. Он раскачивается, не отрывая взгляда от доски.
- Получится.
Улыбка у него широкая, совершенно счастливая.
- Быть может, и получится, - поправляет Инголф.
Он все же встает. Движения ленивые, текучие, преисполненные какой-то неуместной неги, словно бы он, Инголф, находился не на борту дрянной баржи, которая чудом жива, но на палубе королевского фрегата. А то и вовсе на берегу.
Пожалуй, такому подошел бы берег, и не дикий, изрытый искателями янтаря, но облагороженный.
Аллеи.
Пальмы. Статуи в тени.
Дамы в светлых летних нарядах. Зонтики кружевные, левретки и бланманже в креманках на высокой ножке. Веера. Томные беседы о высоком…
214 
