Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
76 
Чушь. И почему она не способна понять, что Кейрен и вправду был счастлив. Целый год… это же много, год счастья? У некоторых не бывает и его.
- Эта твоя ненормальная привязанность к особе, которая…
- Которая что, мама?
- Не твоего круга. Жила предвечная, Кейрен, ты где ты ее подобрал? Нет, не отвечай, я знать не хочу. Мне достаточно того, что ты совершенно потерял голову, не замечаешь очевидного. А эта девица по доброй воле тебя не отпустит.
- Ты ошибаешься, мама, - Кейрен подтолкнул письмо к краю стола. - Ничего. Все ошибаются. Я не готов ее отпустить, но… какая разница, верно?
Никакой.
Она все равно уйдет и скоро.
Целый год - не так и много. Неоправданно мало. И стрелки часов все еще застыли на цифре двенадцать. На корпусе их осела тонкая вуаль пыли… и все еще пахнет ландышами.
Окалиной.
Городскими дымами, что пробираются в щели.
Сквозит и квартира выстыла… Таннис ушла.
Он почувствовал это издали, и бежал, уже понимая, что опоздает. Ушла. И след потерялся среди иных следов, которыми полон город. Снег спешил укрыть и их, раскатывал белые ковры, которые тут же затирались ногами, колесами, копытами. И грязь собиралась к обочинам, стекала под черные решетки, наполняя кирпичные русла каналов.
Город следил за Кейреном.
Насмехался.
А за дверью его ждала пустая квартира. И письмо в белом конверте, сохранившем аромат Таннис.
Он сел напротив часов. Закрыл глаза. Коснулся бумаги губами.
Шершавая.
Неровность края, сургучная печать-нашлепка, запах чернил. Стереть бы буквы, переписать наново.
"Прости, но я не смогу так жить.
Будь счастлив.
Таннис".
Глава 14.
У Кэри получилось уйти до возвращения мужа.
Ее дорожный саквояж. Белье. И книга, первая, взятая с полки. Зачем? Кэри не знала. Она была словно во сне, и сон этот диктовал ей собственные правила.
Экипаж.
И печальный взгляд Фредерика. Он явно хочет что-то сказать, но сдерживается. Это хорошо, что сдерживается, потому что Кэри не способна была слышать слова. Она разлетелась на осколки, и осколки собрала, скрепив упрямством. Конечно, зарастет потом, и шрамы наверняка исчезнут, но сейчас ей было страшно. Неловкое движение и она, Кэри, перестанет быть.
Не перестала.
Ехала, слушала ночь, которая, против обыкновения ночи, была ярка. Свет газовых фонарей проникал в окна кареты, голоса… кто-то что-то кричал, но звуки, сама жизнь проходила мимо. И когда экипаж свернул в черный переулок, Кэри с облегчением закрыла глаза.
Она не спала.
И вряд ли заснет, не сегодня и не завтра точно, потому что во снах вернется Сверр и древний дом, уже успевший позабыть ее. Старый особняк выглядел мертвым, и белесые кости колонн подпирали массивный портик. Крылья дома скрывались во мраке, и к ним тянулись колючие плети шиповника. Сад запущен и ворота заперты. Грум долго возится с замком и, наконец, открывает.
Железо не скрипит - стонет. Железу тоже бывает больно.
Широкая подъездная аллея черна. Склонились над ней больные каштаны, стоят, держатся друг за друга узловатыми ветвями. И белеют в безлистных косах их шары омелы.
…омела - это болезнь, - Сверр стоит за спиной, держит Кэри за руку. - Она разъедает дерево изнутри. Семя падает на ветвь и пускает внутрь дерева корни…
Надо вернуться. Здесь оживут призраки.
Ничего, с призраками Кэри как-нибудь управится, а вот с Брокком и…
Она судорожно выдохнула.
Забыть.
Кэри встречали. Старик в длинной грязной ночной рубахе и колпаке, который сполз на затылок, удерживаясь не иначе, чем чудом. В руках старик держал масляный фонарь и палку.
- Здесь нечего брать! - он замахнулся палкой и тут же опустил. - Леди Кэри?
- Да, Грейтон. Я вернулась…
Запах сырости и тлена. Мертвые пустые стены, на которых проступают черные прямоугольники. Прежде здесь висели картины… и вазы, солидные, фарфоровые напольные вазы исчезли. Мебель… куда она подевалась?
- Леди, - Грейтон, некогда служивший при кухне, торопливо согнулся. - А я уж думал, воры… ох, леди, что ж вы не предупредили-то?
Он шел за Кэри, мелко семеня, и подошвы разношенных сапог, надетых, как подозревала Кэри, на босу ногу, шаркали по паркету.
Темный. Осклизлый будто… а вот и грязный саван, под которым скрыт любимый клавесин леди Эдганг… каминная решетка исчезла, и полка опустела. На ней же, помнится, обитало семейство серебряных оленей… охотничья зала лишилась звериных голов. Некогда они пугали Кэри… и столик для ломбера ушел… козетка времен третьего Короля… стулья стоят, но побуревшая обивка вспорота.
76 
