2 
Она красиво надула губки. Всё, что она делала, было красиво, даже занятия любовью - в отличие от замухрышек, с которыми регулярно трахались на сеновале его старшие братья.
Девки потом ходили с отяжелевшими от удовлетворения веками, хоть и выглядели при этом так, словно только что провели в сене боевые действия : лица и груди пылали от натуги, волосы и одежда - в беспорядке.
Руэлла никогда так не выглядела. С болью он признался себе, что она никогда не оставалась полностью...удовлетворённой, когда он уходил от неё.
Она часто уговаривала его брать её снова и снова - пока он совершенно не выматывался.
- Посмотри на себя - кто же меня обвинит? - спрашивала она, объясняя, что вид, к которому он принадлежал, для неё - как кошачья мята для кошки, что только лишь его лицо заставляет её томно вздыхать. Однажды он пошутил, что она пытается его убить, отчего она крайне рассердилась.
Иногда быть с ней было сродни плаванью в холодной воде - бодряще, покуда глубина не угрожала затянуть тебя вниз. Временами, если она была сверху, ему становилось трудно дышать, его лёгкие словно высыхали.
Какая позорная слабость. Руэлла была красивой и чувственной - любой парень счёл бы благословлением оказаться в её постели. И она была его Подругой.
Они оба были в этом уверены.
- Ты мог бы снова поесть, - она махнула рукой в сторону стола, который накрыла для него: сладости и деликатесы, которые в его доме бывали крайне редко.
Он покачал головой - уже наелся досыта.
Вначале она заставляла его наедаться до отвала. Со смехом она сжимала его тонкие пальцы, указывая на недостаточный вес.
Сейчас он сказал:
- Руэлла, нет. Я ухожу.
- Но ты сам виноват, что такой соблазнительный. - Пока он тщательно мылся, она пожирала его глазами. Семья может учуять на нём её запах, когда-то предупредила она его.
- Ведь это ты настаиваешь, чтобы мы держали всё в секрете. Если бы я мог сказать моему па...
- Нет! Это невозможно. - Под слоем румянца на щеках она побледнела.
- Они никогда не примут того, что происходит между нами.
- Я должен выполнять свои обязанности по хозяйству, - на утро у него были запланированы дела, а его брат-близнец Манро уже начал с подозрением относиться к ночным вылазкам Уилла.
- Ты родился в одной из богатейших семей этой местности - в семье Стражей, ради всего святого - а твой отец по-прежнему заставляет тебя работать, словно раба?
- Па считает, что это формирует характер, - Уилл натянул через голову свою тунику. Одежда была тесной и плотно облегала грудь и руки. Они с братом росли, как сорняки, слишком быстро для загруженных работой портних в Коналле.
Взглянув на своё отражение, он провел рукой по худому лицу. Борода всё ещё не растёт?
- А, Даглас МакРив, великий лорд Коналла, считает, что это формирует характер? Твой отец ошибается - твой характер уже сформирован! И сформирован прекрасно. Ты полноправный мужчина.
- Я знаю, что я мужчина, - заявил он, хотя в глубине души думал «возможно, ещё нет».
Да, конечно, он уже мужчина. Когда Уилл и Руэлла ссорились, он понимал, что действительно созрел - стал взрослым оборотнем. Старшие спорили; у них были проблемы и заботы, которых не было у молодых.
Тем не менее, если он вырос, почему не мог её удовлетворить?
- Если ты критикуешь моего па, то должна делать это как ликан: сказать ему всё в лицо. - Как только эти слова слетели с его губ, он пожалел о них. Её вид был создан, чтобы любить, а не воевать.
Сама мысль о том, что Руэлла будет открыто критиковать того, кто сильнее её, была смехотворной.
Как по команде её глаза затуманили слёзы. Она даже плакала красиво.
- Ты ведь знаешь, я никогда не смогу этого сделать, не смогу показаться перед ними. Они убьют меня просто за то, кто я есть.
Не факт, что его родители примут её с распростертыми объятиями, но Руэлла явно преувеличивала их реакцию.
- Ни один ликан никогда не навредит подруге другого. Мы чтим истинный союз превыше всего.
- Что, если они не поверят, что мы - истинная пара? - Словно защищаясь, она натянула шёлковое покрывало на грудь. - Почему ты продолжаешь со мной спорить?
- Потому что тяжело так долго хранить всё в секрете. - В последнее время это бремя давило всё больше и больше, но прежде, чем открыться родителям, он хотел дождаться, когда мать родит. Срок был всего лишь пару месяцев, внешние признаки только начали проявляться. Её "три бравых парня" - так она называла своего мужа, Уилла и Монро - чувствовали, что она носила дочь, и были от этого в восторге.Мама хотела назвать её Айлой.
2 
