Последние отзывы

  86  

Ложь.

Остановившись перед зеркалом, Кэри убрала за уши длинные пряди.

— Вы выглядите прелестно, — Брокк появился, когда часы пробили четверть девятого. И голос их, тяжелый, гулкий, разлетелся по дому. Вспыхнули газовые рожки, на миг ослепив отраженным в серебре светом.

— Прошу, — Брокк отодвинул стул, помогая сесть.

И пожалуй, впервые со дня свадьбы он оказался так близко, а близость эта смутила Кэри.

— Вы… — надо было что-то сказать, но Кэри опустила взгляд.

Скатерть. Кружевные цветы.

И собственная тень, коснувшаяся ткани, придавшая ей некрасивый серый цвет.

— Я, Кэри, — Брокк не спешил вернуться на свое место. Он стоял за спиной, и Кэри ощущала на себе его взгляд. И теплоту руки, которая замерла над шеей. — Думаю, пришла пора познакомиться чуть ближе. Вы не возражаете?

Кэри покачала головой.

Он успел принять ванну, и прежний злой запах смерти исчез.

…Сверра и вода не способна была от него избавить.

— Не следует меня бояться, — тень прикосновения, не к коже, к волосам, к пряди, которая выскользнула из-за уха и вновь щекочет щеку. Кэри вскинула руку, чтобы убрать ее, и невзначай задела его пальцы. А Брокк отпрянул.

И кажется, тоже смутился.

Он обошел стол и встал у своего места, словно прячась за спинкой стула. Руки за спину сложил.

— Признаться, — после минутного молчания он нарушил тишину, — я не знаю, с чего начать.

— Вы, наверное, устали…

— И думаю, что свадьба эта стала такой же неожиданностью для вас, как и для меня…

— И голодны…

Руда первородная, что Кэри несет?

— …ни для кого не секрет, что вы должны были выйти замуж за Одена. Но обстоятельства… — Брокк все-таки запнулся и тронул пальцами подбородок. А перчатку не снял. Кэри уже успела заметить эту странность: Брокк никогда не снимал перчатку с левой руки.

— В любом случае, вы вправе были ожидать более выгодного предложения, — неожиданно жестко сказал он. — И мужа более…

Замолчал и с раздражением отодвинул стул.

— Достойного вас, — закончил Брокк.

— Я вам совсем не нравлюсь? — она собиралась говорить совсем не о том, но… стало вдруг обидно.

А глаза у него хорошие, светлые, ясные… и ободок по радужке темный. В глазах отражается не Кэри, но стол, и злосчастная кружевная скатерть, ваза с астрами, посуда… свет рожков, преломленный стеклом. Темное вино. И перчатка из светлой кожи.

Брокк не спешит отвечать.

Но Кэри знает, что именно услышит.

…ты выродок, милая, этого не изменить, — Сверр сидит рядом, обнимает ее. И Кэри тепло от его теплоты. Но слезы не проходят, они подкатились к горлу, застряли комом, и стоит разжать зубы, слезы хлынут наружу. — Не огорчайся. Я тебя люблю. И всегда буду рядом.

Он зарывается носом в ее волосы, и этой ночью Кэри нисколько не боится брата. Напротив, его дыхание растапливает ком, и обида уходит сама собой.

— Я никому и никогда не позволю тебя обидеть, — Сверр гладит ее по спине. — И не отдам. Ты моя, Кэри. Ты только моя…

— С вами все в порядке?

— Что?

Кэри очнулась.

Сверр снова солгал. Ушел. Оставил.

Отдал.

— Кэри, — ее муж протянул руку, едва не столкнув вазу. И потревоженные астры затрепетали, роняя на кружево белые и желтые лепестки. А Брокк вытащил из сведенных судорогой пальцев салфетку. Оказывается, Кэри комкала ее… измяла.

Она совершенно не умеет вести себя.

— Кэри, пожалуйста, не надо меня бояться, — кожа перчатки была мягкой и теплой. — Я не обижу тебя. Обещаю.

Никто и никогда не держит обещаний.

Но Кэри кивнула.

— Пожалуй, это место не слишком располагает к беседе. Идем, — Брокк встал, не выпуская ее руки. Он держал осторожно за кончики пальцев, и Кэри поднялась, не желая, чтобы прикосновение это разорвалось.

…держись крепче! — Сверр вцепился в ее руки.

Собственное тело показалось Кэри таким тяжелым, а пальцы — скользкими. И держаться было трудно, еще немного и Кэри выскользнет.

Нельзя.

Тогда она упадет и сломает себе что-нибудь, и Сверра будут ругать. А он же не хотел дурного, он просто нашел птичье гнездо, а в нем — птенцов. Сверр лазил на вершину дуба и, спустившись, сказал, что птенцы смешные. У них большие головы и желтые клювы, которые птенцы широко разевают. Они есть хотят, а мама-птица не возвращается.

  86