очень нудно 
138 
— Прошу вас. — Гленна распахнула дверь, и Тисса, выпрямившись, подняв голову — она не собирается плакать, — шагнула за порог.
Она слышала, как дверь закрылась, но, ослепленная светом — в комнате было множество окон, и зимнее солнце расщедрилось не ко времени, — не видела ничего и никого.
— Уходим…
Гавин дернул за рукав, заставляя отступать к двери. А она оказалась заперта.
— Я вами покорен…
Комната-клетка. Стрельчатые окна. И железные рамы.
— …взят в плен, раздавлен…
Камин погас. И пепел постарел, разлетелся по полу. Серые клочья на некогда белом ковре.
— …опутан тенетами нежных слов…
Стол, накрытый для двоих. Диван. И пара картин, повернутых к стене. Сюда если и заглядывали люди, то давно. Того же, кто медленно — он знал, что Тиссе некуда бежать, — приближался, вряд ли можно было назвать человеком.
Он улыбался. И выглядел как рыцарь из баллады. Оделся в белое. В правой руке — роза. В левой — бокал. Его вернули на стол, а розу протянули Тиссе.
Она спрятала руки за спину.
— …но в них лишь ложь и пепел обещаний. — Завершив катрен, Гийом розу уронил. — А такое нельзя простить.
— Вы… вы должны открыть дверь.
Есть и вторая. За его спиной. И тоже наверняка заперта… Кричать? Кто услышит здесь?
Но почему Гленна?
Что Тисса ей сделала? Что она вообще им всем сделала?
— Если хочешь, попробуй убежать.
Не выйдет. Тисса осознала это так же отчетливо, как и то, что умолять де Монфора бесполезно. Он — гиена, только без цепи. И стоит ли плакать, если слезы ему в удовольствие?
— Вы не останетесь безнаказанным.
— Посмотрим.
— Вы должны немедленно отпустить нас, и тогда я умолчу об этом досадном происшествии.
— А ты осмелела. — Гийом коснулся щеки, и Тисса заставила себя выдержать это прикосновение. — Разбаловалась… женщин нельзя баловать. — Пальцы скользнули по губам. — Иначе они начинают думать, что им позволено все…
И Гавин не выдержал. Он бросился на Монфора молча, как-то по-звериному, пытаясь и сбить с ног, и ударить ножом.
Что мог мальчишка против коронного рыцаря? Гийом встретил его пинком. А вторым отбросил и, не позволив подняться, наступил на руку. Надавил, заставляя выпустить нож.
— Ну и чему тебя научили? Вставай.
— Прекратите! — Тисса все-таки закричала.
Гавину позволили подняться. Почти. Носок сапога впечатался в живот, опрокидывая навзничь.
— Давай, — Гийом подобрал нож и, повертев в руках, отбросил, — или ты только и можешь, что жаловаться?
— Нет!
Тиссу не слышали. Она попыталась остановить Гийома, повиснув на его руке, но тот просто стряхнул Тиссу. Даже бить не стал.
Вцепившись в волосы, Монфор заставил Гавина подняться и подтащил к окну.
— Здесь высоко. Внизу камни. Ты когда-нибудь видел людей, упавших с крепостной стены? От них мало что остается. Месиво из костей и мяса…
Он распахнул окно, впуская ледяной ветер и снег.
— Вот что бывает с наглыми мальчишками, которые следят за приличными женщинами… он пытался за нами подсмотреть, дорогая. И сорвался со стены. Видишь, как я забочусь о твоей репутации.
Монфор смотрел не на Гавина — на Тиссу.
Жадно.
Страшно.
— Отпустите его. Пожалуйста.
Чего бы он ни хотел, Тисса сделает. Постарается. Может быть, потом она не сможет жить дальше, скорее всего, что не сможет. Но Гавин не должен умереть из-за нее.
— Хорошо. Но свидетели нам ни к чему.
Резкое движение. Голова Гавина сталкивается со стеной. Глухой удар. И Гийом разжимает руку.
— Он жив. Пока. И будет жив, если не станешь капризничать. Ты же не станешь капризничать?
— Нет.
Тисса старалась не смотреть на тело. Жив. Конечно, жив. Он ведь рыцарь будущий, а у рыцарей крепкие головы. И значит, все будет хорошо. Хотя бы для него.
— Видишь, как все просто. Стой. Не двигайся.
Надо подчиняться. Замереть. Не думать о том, что он рядом. Не вслушиваться в шаги… он сбоку. И сзади. Близко, настолько близко, что дыхание само обрывается.
— Красивые волосы. Зачем ты их прятала раньше? Можешь не отвечать.
Тисса рада. Она не сумела бы произнести ни слова. А рука Гийома ложится на шею, сдавливает, точно примеряясь, легко ли ее сломать.
Главное, чтобы не очень больно…
138 
