очень нудно 
35 
Бен устроился в своем гамаке.
— Держу пари, ты считаешь, что тебе ничего не грозит. Ведь так? — прошептал он минуту спустя. — Ты когда-нибудь пробовала делать это в гамаке?
— Конечно, — ответила она, страшно довольная тем тонким смешением небрежности и скуки, которое ей удалось выразить голосом. Пусть поудивляется! Он же не уточнил, каким именно «этим» интересуется. Так что она спокойно могла вложить в его вопрос свой собственный смысл. Да, она, безусловно, и раньше спала в гамаке.
Ее мгновенный ответ заставил Бена, расслабившегося от легкого покачивания гамака, нахмуриться: что она имела в виду, говоря «конечно»? Неужели в своих археологических экспедициях она испытала больше, чем он предполагал? В общем-то это было естественно: люди долгое время находятся вместе, так что человеческая природа берет свое. Он с пониманием относился к таким вещам, ведь его собственный половой инстинкт никогда не отличался умеренностью.
Однако мысль о Джиллиан, раскачивающейся в гамаке с каким-то трахающим се голозадым археологом с костлявыми коленками, была ему неприятна. Даже не неприятна, а прямо-таки отвратительна. Он насупился еще больше, и где-то глубоко внутри него вспыхнул какой-то странный гнев. Невероятная мысль пронзила его: он ревнует. Однако Бен тут же отбросил ее, едва она — родилась. Никогда в жизни он не ревновал ни одну женщину и уж конечно не собирается ревновать Джиллиан Шервуд. Ему такие и не нравились никогда. Самым привлекательным было в ней то, что она была здесь единственной женщиной… ну и, разумеется, свою роль играло его желание доказать ей, что он может поиметь ее, когда захочет. Достаточно только поддать жара. Протянув руку, он качнул ее гамак.
— Где?
— Что где? — пробормотала она, очнувшись от дремоты.
— Где ты занималась этим в гамаке?
— А. На балконе моей квартиры.
Зная, что он не может разглядеть ее в темноте, Джиллиан позволила себе торжествующе ухмыльнуться. Все правда. Она действительно повесила у себя на балконе гамак и иногда днем спала в нем часок-другой.
Бен лежал в своем гамаке, закипая от того, что рожденный его воображением археолог с костлявыми коленками вдруг превратился в лощеного типа из Калифорнии, с выгоревшими от солнца волосами, на одежде которого красуются самые модные и дорогие ярлыки. На балконе. Это же надо, на людях! Господи Иисусе, даже он сам никогда не занимался этим на людях. Он не мог поверить, что его первое впечатление о ней было так далеко от истины. Он знал женщин, с легкостью разбирался в них, но Джиллиан все время ставила его в тупик. В ту ночь в номере гостиницы, поцеловав ее, он ощутил ее возбуждение, но она отказалась разомкнуть губы и ответить поцелуем на поцелуй. Это было ему непонятно. Зачем отказывать себе в удовольствии?
Слабый свет звезд проникал сквозь тучи как раз настолько, чтобы темнота не была непроглядной. Он не видел ее лица, хотя их гамаки находились в нескольких дюймах друг от друга. Однако, судя по ее расслабленной неподвижности, она спала. Проклятие! Как могла она сказать ему о том, что трахалась в гамаке у себя на балконе, а потом взять и спокойно заснуть? Как, черт возьми, теперь заснуть ему?
Он не мог выкинуть из головы этот гамак, но потом как-то получилось, что воображение убрало оттуда лощеного типа из Калифорнии и заменило его им самим. Ему несколько раз за время путешествия доводилось прикасаться к ней, прижимать к себе, и теперь, зная, какая она крепкая и мускулистая, он мог легко представить себе это стройное тело обнаженным, мог представить ее высокие вздернутые груди с сосками, напряженными от возбуждения, когда он движется, входя и выходя из нее.
Его плоть мучительно напряглась. Он еще больше свел брови, мрачно поглядев в ее сторону, и попытался устроиться хоть немного удобнее.
Он долго лежал без сна, неловко ерзая и хмурясь. Вдали снова собиралась гроза, и он какое-то время прислушивался к глухим раскатам грома, гадая, не приблизится ли она. Тогда всем опять придется перебираться под брезент. Но гроза ушла в сторону. Один раз он услышал слабое царапанье вдоль борта. Они с Пепе поднялись, и Бен посветил вниз фонариком. Испуганная черепаха мгновенно исчезла под водой. Ночная серенада леса продолжалась безостановочно и неумолчно. Бен снова улегся в гамак. Потревожив его, черепаха помогла ему перестать думать о Джиллиан. Он зевнул и наконец провалился в сон.
Ревуны, воющие макаки, позаботились о том, чтобы никто не проспал рассвета. При первом же их вопле Джиллиан выскочила из гамака как ужаленная, отбросив в сторону противомоскитную сетку, и приняла боевую стойку, чтобы отразить нападение. Рядом с нею Бен закряхтел и ворчливо выругался, но спустил ноги на палубу без всяких признаков тревоги.
35 
