Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
139 
За Перевалом?
Перевал закрыт, так мне сказали…
— Не всем он нужен. Эйо, сейчас мы тебя искупаем, ладно? А потом я все-таки позову доктора.
Я не хочу…
— Так надо, Хвостик… я слишком долго тебя искал, чтобы потерять из-за глупой простуды. И нечего бояться. Ты вернулась домой.
И только сейчас я поняла, где нахожусь: в старом особняке.
Я и вправду вернулась домой.
И мой брат меня любит. Кажется, я произнесла это вслух, потому что Брокк серьезно ответил:
— Конечно. Разве могло быть иначе?
Виттар научился двигаться осторожно.
Живое железо затягивало раны, но их было слишком много. Королевский доктор, прочно обжившийся в доме, раз за разом повторял, что спешить не следует.
А Виттар ненавидел себя за слабость.
Пройдет.
В первый день он и глаза-то с трудом открыл, просто хотел убедиться, что нос не обманывает и Тора рядом.
Рядом. Лежит на самом краешке кровати, сунув ладони под щеку, дремлет, только ресницы подрагивают… Он, очевидно, отключился, потому что в следующий раз Тора уже сидела. В ее руках была книга, и девушка что-то читала, Виттар не понял, что именно, но сам звук ее голоса, запах, родной, близкий и уютный, успокаивали.
И он снова закрыл глаза.
На этот раз сон был долгим, но неглубоким. Сквозь него Виттар слышал голоса, чувствовал боль в истерзанном теле, которое не должно было жить, но жило, дышало, кровило… это тело перевязывали и обмывали, поили горькими отварами и какой-то на редкость мерзостной кашей, в которую наверняка добавляли лауданум. Виттар проваливался в забытье.
Когда у него наконец получилось выбраться надолго, доктор сказал:
— Вы на удивление живучи.
Виттар хотел послать его к жиле, но не сумел разомкнуть губ. А когда получилось, спросил:
— Сколько?
— Четвертый день пошел…
А Виттару казалось, что он провалялся в кровати не меньше месяца. Всего-то четвертый день.
— Думаю, теперь дело пойдет быстрее, но спешить не стоит.
— Я…
— Восстановитесь полностью.
Хорошо.
Виттар снова закрыл глаза, пытаясь уловить эхо живого железа. Залечит. Затянет. Срастит кости и мышцы, сосуды, сухожилия, протянет золотую нить нервной ткани… и пусть сейчас плохо, но ведь случалось получать и прежде.
По ту сторону гор.
Камнепады. Серые кляксы мертвой земли, что въедались в чешую, плавили, догрызая до мяса. Руки потом заживали месяц, кожа слоилась, нарастала, отмирала и вновь…
Были разрыв-цветы.
И водяные хлысты, срезавшие броню пластами.
Клыки и когти — это проще, честнее. Зарастет. С такой мыслью Виттар заснул.
На сей раз по пробуждении он обнаружил, что доктор исчез, правда, как выяснилось, ненадолго. Зато у постели сидела Тора, и уже ради этого стоило проснуться.
— Здравствуй. — Он хотел улыбнуться, но лицо тоже болело, кажется, разодрали.
— Здравствуй, — ответила она, отводя взгляд. — Вам… тебе лучше?
Намного. Правда, во внутренности словно кипятка плеснули, но это нормально, живое железо спешило поделиться силой. И не его вина, что Виттар неспособен был силу забрать целиком.
— Доктор сказал, что вы должны поесть. — Тора избегала смотреть на него.
Неужели настолько отвратительно выглядит? Но она же была рядом прежде, Виттар помнит.
И то, как читала.
И то, как повязки разматывала, уговаривая потерпеть.
И то, как успокаивала, когда он пытался вырваться из поверхностного, но такого плотного сна.
— Кашу… не хочу. Мерзкая.
— Это не каша. — Девушка все-таки улыбнулась. — Сырая печень. Рубленая. С травами. И еще с бульоном. Доктор сказал, что очень полезно.
Вот сам бы и ел. Виттар всегда подозревал, что докторами движет подспудное желание поиздеваться над теми, кто попал в безвыходную ситуацию.
— Но если вы… ты не хочешь, то…
— Давай. Если полезно.
Каша. Кровяная. Густая. Только и надо, что глотать. А может, хорошо, потому что жевать Виттар точно не смог бы.
— Тора, ты не пострадала?
— Нет. — Она вытерла ему губы салфеткой. — И… мне… точнее, я… не я, но…
Вздохнув, она протянула руку, позволяя разглядеть сложный узор из живого железа на запястье.
— Его величество сказал, что род не должен прерваться… а я… доктор утверждает, что я… — Девушка покраснела. — Жду ребенка.
139 
