очень нудно 
60 
Каким-то образом она сумела сесть, но почти лишилась координации. Она была в воде еще дольше, чем он. Ему нелегко было справиться, но к тому времени, когда он оказался голым, она слабо скинула свое тяжелое пальто, на котором уже образовались ледяные кристаллы, на пол.
Он взялся за ее пуговицы.
– Давай, любимая, мы должны раздеть тебя. Одежда только сильней тебя заморозит. Ты можешь говорить со мной? Скажи что-нибудь, Мэдди. Говори со мной.
Она медленно подняла одну руку со сжатыми в кулак пальцами, всеми кроме одного – среднего. Он взглянул на непристойный или намекающий на кое-что жест – в зависимости от того, как это воспринимать – и, несмотря на серьезность ситуации, из его горла вырвался взрыв грубого смеха.
– Я посажу тебя на него, милая, сразу же, как только мы согреемся. – В ее глазах заблестели искры, давая ему надежду.
Его начала мучить конвульсивная дрожь, и зубы застучали. Мэдди не дрожала, и это было плохим знаком. Когда Риз выезжал зимой, в грузовике всегда находились одеяло и термос с кофе, и он вытянул одеяло из-под заднего сиденья. Даже самое простое движение превращалось в сражение, требующее все силы, но он, наконец, вытащил его и наспех высушил их так хорошо, насколько смог, после чего завернул ее в одеяло.
Дрожащей рукой он открыл термос и налил в колпачок немного кофе, от которого еще шел пар, затем прижал его к губам Маделин.
– Пей, крошка. Он приятный и горячий.
Она сумела проглотить немного, и он сам допил оставшееся, затем налил еще чашку. Он мог чувствовать, как кофе обжигает желудок. Если он не приведет себя в форму, чтобы двинуться на ранчо, то никто из них этого не сделает. Он сражался со своими трясущимися руками, пока не осилил всю чашку, затем налил еще и уговорил Маделин взять ее. Это было все, что он пока мог сделать. Он сосредоточился и завел грузовик.
Это была медленная поездка. Его трясло так сильно, что тело ему не повиновалось. Он был немного дезориентирован, иногда не мог сказать, где они находятся. Маделин, наконец, начала дрожать, совместный жар вентилей и кофе немного привели ее в себя.
Дом никогда не казался ему настолько притягательным, как сейчас, когда, наконец, предстал перед глазами, и он направил грузовик прямиком к нему, не разбирая дороги. Риз припарковался как можно ближе к черному ходу и голышом обошел вокруг грузовика, чтобы выволочь Маделин через пассажирскую дверь. Он не чувствовал снег под босыми ногами.
Теперь она немного могла идти, и это помогло. Обняв друг друга, они наполовину вползли, наполовину поднялись на веранду, потом вошли в подсобную комнату. Нижняя ванная располагалась прямо поперек этой комнаты; он втащил туда Маделин и прислонил к стене, поддерживая одной рукой, пока другой включал горячую воду, наполняя ванну. Когда начал подниматься пар, он повернул кран с холодной водой, надеясь, что все отрегулировал правильно, иначе они ошпарятся. Его руки были настолько холодными, что он просто не мог понять температуру воды.
– Забирайся в ванну.
Она сражалась со своими коленями, и оставшуюся часть пути Риз тянул ее вверх, но в самом конце им обоим было проще, буквально, переползти через край ванны в испускающую пар воду. Маделин сидела перед Ризом, между его ног, откинувшись спиной ему на грудь. По ее лицу побежали слезы, когда теплая вода коснулась холодного тела, болезненно возвращая его к жизни. Риз позволил своей голове откинуться назад, прислонившись к стене, и до скрипа стиснул зубы. Они должны вынести боль, потому что так это необходимо; здесь не было никого, кто мог бы позаботиться о них. Это был самый быстрый способ согреться, но он не был приятным.
Боль в конечностях стала медленно слабеть. Когда вода наполнила ванну настолько, что стала переливаться через край, он закрыл кран и погрузился глубже так, что его плечи оказались под водой. Волосы Маделин плавали на поверхности, как мокрое золото.
Он сжал ее в объятиях, стараясь вобрать в себя ее дрожь.
– Лучше?
– Да. – Ее голос был низким и более хриплым, чем обычно. – Это было близко.
Он повернул ее в своих руках и прижал к себе с едва контролируемым отчаянием.
– Я планировал приберечь этого быка для разведения, – произнес он, – Но теперь сукиного сына придется кастрировать[10], если он выживет.
Она сумела улыбнуться, ее губы переместились к горлу Риза. Вода плескалась у ее подбородка.
– Никогда не избавляйся от той лошади. Она сохранила наши жизни.
60 
