17 
– Доброе утро, мисс Биллингз. Раненько вы сегодня встали. Странно видеть вас в комнате слуг.
– Я так и поняла, – с легкой улыбкой сказала Тася.
– Я почти кончила собирать завтрак. Нэн скоро принесет поднос наверх. Вы пьете по утрам чай? А может, шоколад?
– Могу я позавтракать здесь, вместе со всеми?
Кухарка была озадачена:
– Мисс Биллингз, это все простые слуги. А вы гувернантка. Гувернантке не положено есть с нами.
Наверное, это какой-то английский обычай. Ее собственная гувернантка жила совсем не в такой изоляции.
– Мне положено есть одной? – огорченно спросила Тася.
– Да. За исключением тех случаев, когда вас приглашают есть с его милостью и мисс Эммой. Так принято. – Она рассмеялась, увидев огорченное лицо Таси. – Да это ведь честь, мой ягненочек, а не наказание!
– Мне будет приятнее завтракать вместе с вами.
– Неужели?
Теперь все лица обратились к ней. Тася заставила себя не дрогнуть, когда множество глаз стало ее разглядывать.
Красные пятна вспыхнули у нее на щеках.
Миссис Планкет какое-то мгновение всматривалась в нее, затем пожала плечами:
– Думаю, что нет причин, по которым этого нельзя. Но предупреждаю вас, мы люди простые. – И, подмигнув, она добавила:
– Некоторые могут даже разговаривать с набитым ртом.
Тася подошла к незанятому месту на скамье.
– Можно? – пробормотала она, и несколько служанок подвинулись, чтобы она села поудобнее.
– Что будете есть, мисс? – спросила одна из них.
Тася посмотрела на стоявшие перед ней миски с едой:
– Пожалуйста, немного тостов. И может быть…, вот ту сосиску…, и яйцо…, и одну из этих плоских штучек…
– Это овсяные лепешки, – подсказала служанка, передавая ей еду.
Один из лакеев, сидевший за другим концом стола, улыбнулся, наблюдая, как Тася наполняет свою тарелку.
– Она выглядит как воробышек, но аппетит у нее лошадиный.
Раздались дружелюбные смешки, все снова принялись за еду и болтовню.
Тася наслаждалась суетой, царившей в комнате, особенно приятной после одиночества, испытанного ею в последние месяцы. Так приятно было находиться среди людей! И еда, хоть и непривычная, была горячей и сытной.
К сожалению, ее умиротворенное состояние было вскоре нарушено Нэн. Служанка, по-видимому, решила показать, что здесь ее никто не ждал.
– Поглядите-ка, на какие маленькие кусочки она все режет – прямо такая уж леди! – с издевкой проговорила Нэн. – А как она губы промокает салфеточкой, фу-ты нуты. И все «могу ли я» и «можно ли мне». Что ж, я-то уж точно знаю, зачем она уселась с нашим братом. Когда сидишь одна, не перед кем кривляться.
– Нэн, – укорила ее одна из девушек, – не цепляйся.
– Оставь ее в покое, Нэн, – заметил кто-то еще.
Нэн затихла, но продолжала сверлить Тасю яростным взглядом.
Тася с трудом закончила свой завтрак: из-за испортившегося настроения овсяные лепешки показались ей не вкуснее глины. Последние месяцы ее ненавидели и боялись, над ней насмехались и не знавшие ее крестьяне, и их трусливые господа, предавшие ее…, а теперь еще эта злобная служанка.
В конце концов Тася подняла голову и, прищурив глаза, в упор посмотрела на Нэн. Таким же ледяным взглядом смотрела она на тюремного надзирателя в Санкт-Петербурге. Нэн тоже ощутила на себе его уничтожающую силу. Она покраснела и отвела глаза, руки ее сжались в кулаки. Только тогда Тася встала из-за стола и отнесла свою тарелку к большому деревянному корыту.
– Доброго дня, – пробормотала она, не обращаясь ни к кому в частности, и услышала в ответ нестройный хор дружелюбных голосов.
Выскользнув в коридор, Тася столкнулась лицом к лицу с миссис Наггз. Сегодня домоправительница выглядела менее строгой, чем накануне.
– Мисс Биллингз, Эмма сейчас переодевается, снимает свой костюм для верховой езды. После завтрака она будет готова приступить к урокам. Ровно в восемь.
– Она катается верхом каждое утро? – поинтересовалась Тася.
– Да, с лордом Стоукхерстом.
– Они, кажется, очень привязаны друг к другу, – заметила Тася.
Миссис Наггз окинула взглядом холл, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает.
– Лорд Стоукхерст обожает дочку. Он жизнь за нее отдаст. И однажды уже чуть не отдал.
17 
