с удовольствием перечитала 
25 
– А сейчас есть с ней кто-нибудь? – спросила миссис Планкет.
– Нет, сейчас нужно только дать ее желудку очиститься.
А для этого помощи не требуется. Да и остальные девушки ее недолюбливают, так что сидеть с ней некому.
– А этот молодой человек? – спросил, нахмурясь, Сеймур.
Домоправительница покачала головой;
– Он отрицает свою вину.
Тася с недоумением оглядела сидящих за столом. Что такое знают они, что ей неизвестно?
– А что случилось с Нэн? – спросила она. Она так редко вмешивалась в разговор, что все с удивлением обернулись к ней. Наконец миссис Наггз ответила:
– Разве вы не слыхали? Хотя, конечно, вы весь день были с Эммой. Это очень неприятно. У Нэн есть ухажер. – Миссис Наггз закатила глаза и неловко добавила:
– А теперь вот появились…, последствия.
– Она беременна? – уточнила Тася. Кое-кто поднял брови, заслышав такой прямой вопрос.
– Да, и она это скрывала от всех. Чтобы разрешить свою проблему, она проглотила горсть каких-то пилюль и выпила бутылку растительного масла, надеясь избавиться от ребенка. Но ей удалось только заболеть. Несчастная дурочка! Слава Богу, ребенку это не повредило! Теперь Нэн уволят, и, вероятнее всего, она кончит на панели. – Миссис Наггз нахмурилась и покачала головой, всем своим видом показывая, что продолжать этот разговор ей крайне неприятно.
– По крайней мере она больше не будет доставлять вам хлопот, мисс Биллингз, – заметила старшая горничная.
Тасино сердце преисполнилось сочувствия.
– Значит, сейчас с ней никого нет?
– В этом нет нужды, – сказала миссис Наггз. – Доктор осмотрел ее, и я позаботилась, чтобы Нэн приняла прописанное лекарство. Не волнуйтесь, дорогая. Может быть, это послужит ей уроком. Она навлекла на себя беду своей собственной глупостью.
Тася склонила голову над чашкой, а остальные продолжили разговор. Через несколько минут она, сделав вид, что еле сдерживает зевоту, пробормотала:
– Извините меня. День был тяжелый. Я, пожалуй, пойду отдыхать.
Найти комнату Нэн оказалось нетрудно – даже в холле были слышны стоны и звуки рвоты. Негромко постучав, Тася вошла в комнату. Она была даже меньше, чем Тасина, с узким окном и унылыми обоями. От стоявшего в комнате запаха Тасю качнуло. Съежившаяся на кровати фигура шевельнулась.
– Убирайся отсюда, – успела слабым голосом выговорить Нэн и тут же склонилась над тазом в мучительном позыве рвоты.
– Я пришла посмотреть, не могу ли я чем-нибудь помочь, – ответила Тася, направляясь к окну.
Она немного подняла его, и в комнату ворвался свежий воздух. Снова повернувшись к кровати, она нахмурилась, увидев, каким зеленовато-грязным было лицо Нэн.
– Уходи, – простонала девушка. – Я умираю.
– Нет, не умираешь. – Тася подошла к умывальнику.
На нем громоздилась куча тряпок, все они были мокрыми и грязными. Тася достала из рукава свой носовой платок и смочила его водой из кувшина.
– Я тебя ненавижу, – всхлипнула Нэн. – Убирайся.
– Дай я умою тебя, а потом уйду.
– Чтобы ты рассказала другим… Ну как же, ты ведь ангел, спустившийся к нам с небес, черт бы тебя побрал, – обвиняющим тоном проговорила Нэн. Она снова склонилась над тазом и после отчаянного спазма сплюнула в него.
Затем она откинулась на постель, все ее лицо было в потеках слез. – По-моему, у меня все кишки вывернутся наружу.
Тася осторожно присела на краешек постели.
– Лежи тихо. У тебя лицо грязное.
Нэн нервно рассмеялась:
– Странно, почему это? Меня рвет четыре часа без отдыха… – Она замолчала: прохладный платок стер засохшую грязь с ее щек и подбородка.
Тася никогда не видела женщины, которой было бы так плохо. Она ласково отвела липкие волосы от лица Нэн.
– Есть у тебя что-нибудь, чем можно их подвязать? – спросила она.
Девушка указала на картонную коробку у изголовья. Тася нашла там гребешок и выцветшие ленты и, положив их на кровать, занялась волосами Нэн. Они перепутались, и их было невозможно сразу расчесать, поэтому Тася лишь пригладила их, как могла, и затем завязала на затылке лентой.
– Ну вот, – пробормотала она. – Теперь они не будут мешаться.
Нэн посмотрела на нее опухшими, воспаленными глазами и прохрипела:
25 
