очень нудно 
126 
– Она здесь?
– Была. Вчера увезли.
– Куда?
– Кёниг. Дворец. Зверинец. Стой! – Олли дернулся, но колодки держали крепко. – Кёниг решил. Праздник будет. Большой. Бои… травля… звери… люди… кто сильнее.
Благословенная страна Кхемет не желала отпустить Янгара. Она пришла за ним и раскинула песчаный ковер арены. Хватит ли смелости выступить вновь?
– Меня… тоже отправят… и ее… оборотень… сильный зверь.
Аану не зверь.
– Только, – Олли закусил разгрызенную губу, пытаясь сдержать стон, – она не умеет убивать.
И не должна, если хочет остаться человеком.
– Кейсо? – Алое пламя бешенства стучало в висках, грозя сорваться с цепи.
Нельзя. Не время еще.
– Ушел к богам, – выдохнув, Олли обмяк. – У башни.
Боль действительно бывает разной. И Янгар оскалился, сдерживая рык.
Кейсо ушел к богам? Невозможно.
Но Олли не станет лгать. И пустота, появившаяся в груди, чем не рана?
– Уходи, – повторил Олли.
Он держался, но еще немного – и сознание покинет его, что будет милосердно. Только долго ему не позволят спасаться забытьем, вытащат.
– Слушай! – Янгар дернул за волосы, заставив задрать голову. – В первый день выпустят самых слабых, что зверье, что людей. Кровь пустят. Толпа любит кровь. Во второй – добьют тех, кто выжил, и тех, кто чуть сильнее. Дальше – больше.
– Я?
– Настоящие бойцы пойдут день этак на третий. Или позже. Тебе дадут отдохнуть. Предложат напоследок покутить. Но не вздумай, Олли. Если хочешь выжить, то никакого вина или опиума. С бабами сам решай. Помни только, что тебе силы нужны будут. Все, до капли.
– Не дурак, – огрызнулся Олли.
– И еще… – Янгар вслушался в темноту, понимая, что время уже на исходе. – Забудь, что у тебя были друзья. Были. Раньше. Но все, кто на арене, – враги. И любой убьет тебя, не задумываясь.
Олли молчал.
Думал? Вспоминал тех, с кем в море выходил? Или приятелей, с которыми случалось веселье делить? Равных по силе, удаче. По положению.
– Ни жалости, – добавил Янгар, отпуская волосы. – Ни сомнений. Если хочешь выжить.
– А если нет?
Упрямый. И из упрямства спрашивает, но у Янгара есть ответ:
– Тогда удавись. Сам. Чего на других работу перекладывать?
Олли рассмеялся хриплым каркающим смехом, от которого плечи его свело судорогой. Но смеяться сын Ину не прекратил.
Хорошо.
Почему-то Янгару не хотелось, чтобы Олли Ину погиб.
Он не щадил коня. Свистела плеть, ломала стылый воздух. Летела грязь из-под копыт. И тень спешила обогнать всадника. Весеннее солнце выбралось на небосвод, повисло желтым пятном, точно раздумывая, не спрятаться ли под волглой шубой туч.
Было холодно.
И жарко. Испариной покрылась конская шея, и пот катился по спине всадника, который, привстав на стременах, свистел. А плеть ласкала уже не воздух, но тугие бока солового жеребца. И тот, замедливший было шаг, вновь срывался в галоп. Конь ронял пену.
Всадник сдерживал ярость.
Успеть бы.
До леса. До Белой башни.
И назад.
Конь лег на опушке. Янгар пытался поднять его, но жеребец лишь хрипел и хватал горький воздух губами. Елозили копыта по грязи, и шкура была мокра, а конский пот давно уже окрасился красным.
– Прости! – Янгар ослабил подпругу и, примерившись, перерезал коню горло. Хлынула горячая кровь, и жеребец, дернувшись, застыл.
Лучше так, чем лежать и ждать волчьей стаи.
Волки по весне свирепы.
А люди и того хуже.
Знакомая тропа легла под ноги, и Янгар бежал, перепрыгивая через горбы корней, ныряя под ветки, задевая их. И вода летела на волосы, за шиворот. Одежда промокла насквозь, словно лес пытался охладить пыл безумца.
Не выходило.
Белая башня стояла на прежнем месте. Короной сомкнулись над вершиной ее ветви старых дубов, а толстое, неуклюжее тело накренилось. Она была по-старушечьи неряшлива в убранстве из копоти, потраченном прорехами потеков.
И все же…
Янгар остановился. После долгого бега стучало в висках. И рот наполнился едкой слюной.
– Здравствуй, – сказал он башне, и та, казалось, вздохнула, заскрипела.
Все как прежде. Почти.
Вот только дверь, им починенная, повисла на одной петле. Лестница сохранила следы чужих ног, словно жалобу. На стене отпечаток руки. И вот этой царапины не было.
126 
