очень нудно 
66 
Только поднявшись по ступенькам на крыльцо и взявшись за звонок, я на мгновение замерла в растерянности. Что я делаю?.. Зачем явилась сюда практически ночью?.. Одна, без сопровождения, никому ничего не сказав… На лицо упало что-то мокрое и холодное, я подняла голову, ловя открытым ртом первые снежинки. Вот и зима наступила, совсем скоро рождество. Вдруг подумалось, что дата свадьбы ещё так и не обговаривалась. Хотя, может и обсуждалась, да только без меня. Впрочем, какая разница. Я решительно позвонила, поглубже натянув капюшон — снег падал крупными хлопьями. Дверь открылась, средних лет дворецкий вопросительно и с некоторым удивлением посмотрел на меня.
— Мисс? Чем могу быть полезен?
— Я… я к графу, — запнувшись, пробормотала я, чувствуя, как румянец заливает щёки. Что он обо мне подумает…
— Как вас представить? — он посторонился, пропуская в тёплый, полутёмный холл.
— Просто скажите, пришла молодая леди, — вот ещё, чтобы слуги потом перемывали мне косточки!
— Как вам будет угодно, мисс.
— Я подожду здесь, — поспешно добавила я, не желая, чтобы он предложил подождать в гостиной.
Вдруг ещё передумаю. Дворецкий коротко кивнул и направился к лестнице. Сняв капюшон, я огляделась: на стенах золотистый шёлк, почти никакой мебели, направо и налево ведут двери. На небольшом столике у стены — подсвечник с толстой свечой, вот и всё освещение. Прикусив губу, я обхватила себя руками и нервно прошлась по холлу. В доме царила тишина, но не гнетущая, а уютная, и какая-то… мягкая. Где-то рядом тикали часы, возможно, в соседней гостиной, раз донёсся взрыв смеха, приглушённый расстоянием — видно, на кухне слуги ужинали. Со стороны лестницы послышались быстрые шаги.
— Лори?! Что ты тут делаешь? — наверху стоял Монтеррей, в штанах, рубашке и накинутом домашнем халате, и с изумлением смотрел на меня.
Это его неподдельное удивление чуть не заставило рассмеяться, и неожиданно страх и нервозность ушли. Несмело улыбнувшись, я ответила:
— Помнится, вы как-то приглашали посмотреть на вашу библиотеку, милорд…
Некоторое время он молчал, пытаясь понять, не шучу ли я, а потом тихо рассмеялся, быстро спустившись.
— Ох, милая моя, ты просто сумасшедшая… — наши взгляды на мгновение встретились, Монтеррей коснулся ладонью моей щеки, и совершенно неожиданно для себя я прижалась к тёплым, сильным пальцам.
Он ничего не сказал. Взяв за руку, просто повёл за собой вглубь дома. Тёмный коридор привёл к красивой резной двери, за которой располагалась библиотека. Угольки еле тлели в камине, на столе стоял графин и бокал, а вдоль стен, до самого потолка, тянулись полки с огромным количеством книг. Я тихо вздохнула, совершенно очарованная, и медленно прошлась, легко касаясь ладонью корешков. История, философия, медицина, поэзия, и много-много ещё, на английском, французском, немецком, латыни… Монтеррей не врал, у него действительно очень хорошая библиотека. С каким бы удовольствием я проводила здесь время… Подойдя к большому креслу, обтянутому коричневым бархатом, я сбросила плащ на пол и устроилась поудобнее, наконец посмотрев на Монтеррея. Он тихо стоял у двери, прислонившись к косяку, и наблюдал за мной с задумчивым видом.
— Тебе здесь нравится, — граф не спрашивал, а подтверждал очевидное.
Склонив голову в знак согласия, я молча плеснула в бокал немного бренди, только сейчас почувствовав, что всё-таки замёрзла, пока ехала сюда. Монтеррей приблизился и сел на пол, положив голову мне на колени. Так мы сидели молча, я перебирала мягкие пряди волос графа и ни о чём не думала, пребывая в каком-то полусне.
— Я не хочу никуда уезжать отсюда… — прошептала я, прикрыв глаза. — Слышишь, просто не хочу…
Он поднял голову.
— Милая, я не смогу оставить тебя здесь, — тихо ответил он. — Ты понимаешь сама.
— Понимаю… — тоскливо вздохнув, я открыла глаза и посмотрела на Монтеррея.
Взяв мои ладошки в свои, он поочерёдно коснулся губами каждой, и встал.
— Я отвезу тебя домой, Лори.
Обратно мы ехали молча, разговаривать не хотелось. Тишина была умиротворённой, уютной такой, и в какой-то момент показалось, нет никакого Блэкхоука, умирающей мамы, нелепой помолвки, а есть только мы двое, и больше никого. К сожалению, вскоре экипаж остановился.
— Я знаю, что мы будем вместе, Зеленоглазая, — негромко сказал Монтеррей. — Что бы ни происходило.
66 
