93 
Он еще что-то бормотал, когда дверь приемной, в которой он нашел убежище, отворилась, и внутрь проскользнула какая-то молчаливая, как смерть, тень. Будто что-то почувствовав, государь резко развернулся.
В зале было довольно темно. На голове у Полония по-прежнему красовался его венец, но тога его была распахнута и местами запятнана кровью; черные пятна на призрачном белом фоне. Он уже не напевал. На него, подняв палицу, медленно надвигался генерал Хассн. Император слабо улыбнулся.
— О, Раджак, милый, это вы, какой приятный сюрприз! Надеюсь, спектакль вам понравился. Все ведь прошло просто чудесно, не правда ли? Вы такой доблестный воин.
Хассн невозмутимо продолжал движение, а государь отступал в такт мелкими неловкими шажками, не переставая говорить.
— Вы знаете, а я еще помню день, когда вызвал вас, чтобы попросить принести мне, ну, в общем, вы помните. Сколько экю я вам обещал?
Вместо ответа Раджак Хассн обрушил на него свою палицу. Полоний хотел отступить, но места за ним уже не было, и он смог только отклонить голову в сторону. Ударом ему снесло пол-лица: зубы, глаз, хрящи. Император медленно сполз на землю, оставив на стене кровавый след. Он был еще жив. Генерал Хассн вновь занес палицу.
— Стой!
Голова его сделала полкруга.
В дверном проеме стоял человек с обнаженным торсом и окровавленными плечами. Его глаза горели изумрудным огнем. Его густые черные волосы были до сих пор влажными, а из затылка так и торчала стрела. Он двинулся на Хассна, выставив вперед шпагу, снятую с трупа азенатского солдата. Это был Наэвен, вождь ишвенов.
Раджак Хассн смотрел, как он приближается, с довольной улыбкой. Потом он полностью развернулся к нему.
— Я не знаю, кто ты, — сквозь зубы процедил Наэвен. — Но я убью тебя.
На самом деле, и он это знал, у ишвена было очень мало шансов победить в этом бою. Рана в спине, не говоря уж о затылке, причиняла ему страшную боль. Каждый шаг был мукой, и это было чудо, что ему вообще удалось встать. Когда, после падения, он открыл глаза, он решил, что умер и находится в аду. Прямо перед ним билась в агонии девушка с обугленным лицом. Но он нашел в себе силы, встал и огляделся. Все вокруг исчезло.
— Эй, вы, азенаты, — злобно сказал ишвен, приближаясь, и на губах у него выступила кровавая пена. — Сейчас вы все умрете.
С криком раненого зверя Наэвен бросился в атаку. Раджак без труда отразил его удар, заставив его потерять равновесие. С написанной на лице мукой ишвен поднялся и приготовился прыгнуть на противника. Азенат спокойно ждал. Второй удар меча пришелся по стене. Мощным ударом палицы Раджак выбил меч из рук своего противника и тут же навалился на него. Он не привык давать своим врагам второй шанс.
Наэвен понял, что настал его последний час. Голова болела так, что он едва стоял на ногах. С новым криком, еще громче предыдущего, он вцепился своему врагу в горло. Раджак Хассн был готов ко всему, кроме этого. Варвар был безоружен — ему не оставалось ничего, кроме бегства. И вот двое мужчин покатились по земле, и ишвен все сильнее давил генералу большими пальцами на глазные яблоки, будто хотел совсем выдавить их.
Раджак Хассн собрал все силы, сумел вырваться и прижал ишвена к полу. Теперь он был в положении сильного: схватив противника за запястья, он заставил его разжать руки. Потом он нанес ему удар ногой в лицо, после чего зажал его голову руками и стал бить о землю. Один раз. Ишвен попытался высвободиться, но это было невозможно.
— Будь ты проклят, — процедил он.
Раджак во второй раз ударил его головой об пол, но и на этот раз ничего не произошло. Взор ишвена мутился, но глаза его по-прежнему были открыты. У него перед глазами плясал красный туман. Он видел скалы своей юности. Его противник резко притянул его к себе, а затем в третий раз ударил его головой о землю. И тут его череп раскололся надвое, как перезревший фрукт.
* * *
Лайшам на цыпочках шел по внутреннему саду. Дождь шелестел по листьям деревьев, рисовал бесчисленные круги на прудах, гнул податливые камыши. Вдалеке темноту пронзало дрожащее пламя факелов. Вождь варваров насторожился, крепче сжал в руке меч по имени Возмездие. Ему послышался какой-то шорох. На мгновенье он замер, после чего продолжил свой тайный путь.
Зал Побед превратился в импровизированный лазарет. Гвардейцы с почерневшими лицами сносили туда безжизненные тела и складывали их прямо на полу, которого за сотнями лежащих людей уже не было видно. Говорили, что в монастыре уже нет места. Говорили, что Император в ужасе укрылся в потайных апартаментах. Чего только не говорили.
93 
