Глава третья

Никогда в жизни Ханна не чувствовала себя так неуютно. Сидящий рядом мужчина — настоящее животное. Уставился на нее как на ярмарочного уродца. Умудрился за пару минут подтвердить практически все, что ей было известно про американских мужчин. В нем все так и кричало о непомерной мужественности, что Ханна находила крайне неприятным. Расслабленная поза, в которой он развалился на стуле, вызывала желание пнуть его ногой.

А как чужеродно и раздражающе звучал его нью–йоркский акцент: растянутые гласные, невнятные согласные. Хотя она должна была признать, сам голос, баритон, глубокий, гладкий, как выделанная кожа, просто гипнотизировал. И глаза, черные, как ночь, мерцали отвагой. Загорелая кожа свидетельствовала о том, что он много времени проводит на открытом воздухе, а недавно побритый подбородок синел от пробивающейся жесткой щетины.

В нем чрезмерно, беспредельно ощущалось мужское начало. Он не был достоин леди Натали во всех отношениях. Рэйф не будет своим ни в салоне, ни в гостиной, ни в любом другом цивилизованном окружении.

— Мисс Эплтон, расскажите… чем занимается компаньонка леди. Вам положено жалование? — с возмутительной прямотой обратился к ней мистер Боумен

С его стороны было просто ужасно спрашивать о подобных вещах! Проглотив слова возмущения, Ханна ответила:

— За это платят деньги, но я получаю не жалование, а скорее содержание.

Он наклонил голову и пристально на нее посмотрел.

— В чем разница?

— Жалование подразумевает, что человек относится к разряду слуг.

— Понятно. И каковы ваши обязанности в обмен на содержание?

Его настойчивость вызывала досаду.

— Дружеское общение, — ответила Ханна, — иногда я сопровождаю леди Натали в качестве дуэньи. Я также шью или занимаюсь другими мелкими делами, которые делают жизнь леди Натали более удобной, например, приношу чай или хожу с поручениями.

В колдовских глазах блеснула насмешка:

— Но вы не служанка.

Ханна ответила ему ледяным взглядом.

— Нет. — Она решила отплатить ему той же монетой. — Чем конкретно занимается биржевой делец?

— Вкладывает деньги и выискивает людей, которые склонны делать идиотские инвестиции. Я их поощряю, потом забираю прибыль, а они остаются ни с чем.

— Как же вам спится по ночам? — с ужасом спросила Ханна.

— Очень хорошо, благодарю вас, — надменно улыбнулся Боумен.

— Я не имела в виду …

— Я знаю, что вы имели в виду, мисс Эплтон. И утешаю себя мыслью, что оказываю своим жертвам услугу.

— Какую?

— Даю им ценный урок.

Прежде чем Ханна смогла ответить, их поспешно прервала Аннабел.

— Боже мой, мы не должны превращать нашу беседу в деловой разговор. Мне этого дома хватает. Мисс Эплтон, я слышала очень приятные отзывы о леди Натали. Как давно вы являетесь ее компаньонкой?

— Три года, — с готовностью ответила Ханна. Она была чуть старше кузины — если точно, на два года. На ее глазах леди Натали расцвела и превратилась в уравновешенную, ослепительную молодую леди. — Общаться с ней одно удовольствие. Дружелюбная, нежная, она обладает самыми привлекательными чертами характера, о каких только можно мечтать. Трудно найти более разумную и очаровательную девушку.

Боумен негромко рассмеялся и с недоверием проговорил:

— Само совершенство! К сожалению, я уже слышал о юных леди, которых описывали подобными восторженными эпитетами. Но при встрече у них всегда находится какой–то изъян.

— Некоторые, — ответила Ханна, — стараются найти изъяны даже там, где их нет.

— У всех людей есть изъяны, мисс Эплтон.

В своей дерзости он был просто невыносим. Она смело встретила его колючий темный взгляд и спросила:

  8