42 
— Это еще зачем, ради всего святого?
— А вдруг Голем — еще и торчок в своей милой неподражаемой манере?
— Тащится от прометия?
— Ну а вдруг, Блэз? Я просто цепляюсь за соломинки. Вдруг ему невмоготу станет без свежей дозы, и он пойдет грабить кубышку в «ФФФ». Преврати свой запас Рш в приманку. Может быть, что-то занятненькое поймается…
Шима устало покачал головой.
— Если этот долбаный полиморф прошел и вышел через твою надежно запертую дверь, то какого хрена я могу сделать, чтобы его изловить?
— Что? Недавно еще великий Блэз Шима, бакалавр, магистр и доктор философии? Блестящий изобретатель секретного заказного оружия, за которое субадар Индъдни даст себе передние зубы выбить — только бы доказать, что мы все это придумали? Не может изобрести надежную ловушку, чтобы в ней застряло чудище, непостижимое рассудку?
— Да, именно так.
— Вот уж именно… черт бы тебя побрал. Никто не может такое изобрести — пока. Я очень сомневаюсь, что мы его сцапаем, даже если у нас когда-нибудь хватит ума его отыскать, но об этом мы начнем беспокоиться тогда и если мы его найдем. Сейчас мы ищем связь — любую зацепку, а в твою западню может попасть подонок из Гили и — подивитесь-ка — окажется толкачом Рт.
* * *
Население Старого Нью-Йорка насчитывало девять с половинои миллионов к концу XXI века. В конце XXII века Нью-Йорк стал районом Гиль в Коридоре и кишел несчетным количеством населения — цифры давались только приблизительные. Догадки статистиков плавали между десятью и двадцатью миллионами.
Каждая песчинка из этих миллионов лелеяла мысль, что он или она — единственные и неповторимые. В компьютерном центре субадара Индъдни представления были более реалистичными: по опыту полиции среди этих миллионов попадались сотни тысяч двойников — от простого сходства до полного совпадения по всем основным параметрам.
Начальник центра был циником.
— Сделайте компьютерное описание любого козла из Гили, и машина не отличит его на дискете от сотни других таких же — по меньшей мере, от сотни!
— О, — мягко возражал Индъдни, — возможно, что в целом это так и будет, но наша задача — выявить маленькие единичные особенности, которые отличают каждый экземпляр от всех копий.
Его бесили и терзали семь неслыханных и жутких надругательств, сотворенных полиморфным Големом100 с семью двойниками.
* * *
Откуда взялся новый ремонтник, кто его нанимал — не было известно никому. Комплекс Уолл-стрит был настолько поражен неразберихой в администрации, что рассказывали о ловкачах, которые умудрялись выписывать и получать зарплату, хотя ни на какой должности они никем не были утверждены. Расчетному отделу требовались месяцы, чтобы добраться до таких умников, пользуясь обычными бюрократическими каналами.
Он был в состоянии вылечить интеллектуальные банки Большого Совета от всех и всяческих поражавших их недугов (если, например, компьютеры выпадают из реального времени, то за считанные мгновения можно потерять целые состояния). Нет, он был не гением-электронщиком, а простым монтажником, который добивался успеха с помощью прямо-таки запредельной интуиции, психического сродства, позволявшего входить во все припадки и придури, которые накатывали на темпераментный электронный мозговой центр, правивший рынком. Некоторые странности были и у него самого.
К примеру: никто не подавал ни заявки, ни жалобы (по надлежащим каналам), а он уже тут как тут, со своим затейливым ящиком для инструментов в руках. Окружающие сразу соображали, что надвигается гроза: у компьютеров от разрядов молний начинались приступы судорог.
К примеру: если отметить меловой чертой его обычный маршрут, то оказалось бы, что он точно повторяет схему прокладки под полом Биржи силового кабеля в 440 вольт. Его как магнитом притягивали поля высокого напряжения.
К примеру: он непроизвольно генерировал собственное удивительное поле. У любого человека, находившегося с ним в физическом контакте, учетверялся I.Q. — коэффициент интеллекта, умственный потенциал — на все время, пока сохранялся контакт. Он как чумой заражал временной гениальностью. Юмор заключался в том, что у него самого к этой инфекции был иммунитет — всегда и везде он оставался самим собой: симпатичным, вдумчивым, медленно соображающим ремонтником.
Соседка по комнате рассказала ей об этом новоявленном чудике. Она понимала: да, я дурочка, но поскольку никого это не волновало, то и она сама относилась к этому спокойно. Но ей очень хотелось один, только один разочек понять, что испытывает обладатель такого гигантского интеллекта, который позволяет усваивать целые дискеты с записями, одну за другой, запоминать усвоенное и обсуждать его с другими людьми.
42 
