124 
Она взглянула на Ринсвинда и нахмурилась.
Он что-то почувствовал. Наверное, услышал едва слышный звук шагов за спиной, а может, увидел отразившееся в ее глазах движение… Во всяком случае, он быстро пригнулся.
Что-то просвистело там, где только что была его шея, и скользнуло по лысой голове Двацветка. Ринсвинд быстро обернулся и увидел, как архидруид заносит серп для нового удара. Поскольку удирать было бессмысленно, волшебник отчаянным движением выбросил вперед ногу.
Пинок угодил противнику прямо в коленную чашку. Архидруид громко завопил, выронил оружие, и в то же самое мгновение послышался негромкий, омерзительно чавкающий звук. Жрец упал навзничь. Стоящий у него за спиной невысокий человечек с длинной бородой вытащил из тела меч и вытер его пригоршней снега.
– Опять меня мучает проштрел. Шокровища жабирайте шами, – сказал он.
– Сокровища? – слабо переспросил Ринсвинд.
– Ну ожерелья и прочую дребедень. Жолотые цепи. Жолота ждешь полно. Вот вам и друиды, – прошамкал старик. – Ничего, кроме украшений, украшений и украшений. А кто эта девушка?
– Она не хочет, чтобы мы ее спасали, – сказал Ринсвинд.
Девушка с вызовом взглянула на старика из-под размазавшихся век.
– Плевал я на это, – он одним плавным движением подхватил ее на руки, слегка пошатнулся, выкрикнул что-то про артрит и свалился наземь.
– Не штой прошто так, ты, тупая корова. Помоги мне поднятьшя, – немного погодя пробурчал он из лежачего положения.
К великому удивлению Ринсвинда и, несомненно, к своему собственному, девушка послушалась.
Ринсвинд тем временем пытался привести Двацветка в чувство. На виске маленького туриста виднелась неглубокая царапина, но Двацветок упорно пребывал без сознания, а на лице его застыла слегка ненормальная улыбка. Его дыхание было неглубоким и – странным.
А еще он показался Ринсвинду очень легким. Не просто легким, невесомым. С тем же успехом волшебник мог поднимать тень.
Он припомнил, что слышал однажды, будто друиды применяют необычные и ужасные яды. Разумеется, он также слышал – обычно от тех же самых людей, – что у всех мошенников близко посажены глаза, что молния никогда не ударяет в одно и то же место дважды и что если бы боги хотели, чтобы люди летали, то дали бы им билет на самолет. Но что-то в Двацветковой легкости напугало Ринсвинда. Напугало до полусмерти.
Он поднял глаза на девушку. Она стояла, перекинув старика через плечо, и смотрела на волшебника с едва заметной извиняющейся улыбкой. Откуда-то из области ее поясницы послышалось:
– Вше жабрали? Давайте двигать отшюда, покуда они не вернулишь.
Ринсвинд сунул Двацветка подмышку и потрусил следом. Больше ему ничего не оставалось…
У старика была большая белая лошадь, которую он оставил привязанной к сухому дереву в заснеженном овраге, расположенном в некотором отдалении от кругов. Животное было гладким и лоснящимся, а производимое им общее впечатление великолепного боевого скакуна лишь самую малость нарушалось привязанным к седлу противогеморройным кольцом.
– Ладно, отпушти меня. В переметной шумке лежит бутылка ш раштиранием, ешли ты не против…
Ринсвинд как можно любезнее прислонил Двацветка к дереву и в свете луны – скорее в слабом красноватом свечении грозной новой звезды – впервые по-настоящему разглядел своего спасителя.
Один из голубых глаз прятался под черной повязкой. Тощее тело, которое сейчас чуть не звенело от напряжения, добела раскаленное сводящей сухожилия судорогой, покрывала целая сеть шрамов, а зубы, очевидно, давным-давно ушли на покой.
– Тебя как зовут? – спросил волшебник.
– Бетан, – ответила девушка, полной горстью втирая в спину старика вонючую зеленую мазь.
Попроси ее кто-нибудь задуматься, какого рода события могут случиться после того, как ее спасет с жертвенного камня для девственниц герой на белом коне, вряд ли девушка упомянула бы растирание. Однако сейчас, когда выяснилось, что растирание – это все, что с тобой происходит, спасенная дева была преисполнена решимости справиться со своим заданием наилучшим образом.
– Я имел в виду его, – сказал Ринсвинд.
Один яркий, как звезда, глаз взглянул ему в лицо.
– Меня жовут Коэн, парень.
Руки Бетан остановились.
– Коэн? – переспросила она. – Коэн-Варвар?
– Он шамый.
– Погоди-погоди, – вмешался Ринсвинд. – Коэн – это такой здоровенный мужик, шея как у быка, а на груди мускулы, словно мешок с футбольными мечами. То есть он величайший воин Диска, легенда при жизни. Помню, как мой дед говорил мне, что видел его… мой дед говорил мне… мой дед…
124 
