126 
Бетан наклонилась вбок.
– Какая-какая мантия? – шепнула она.
– Некромантия. Разговоры с мертвыми, – объяснил он.
– О-о, – протянула она, почувствовав неясное разочарование.
Они поужинали конским мясом, конским сыром, конской кровяной колбасой, консоме и разбавленным пивом, о происхождении которого Ринсвинд старался не задумываться. Коэн (который ел конский суп) поведал им, что люди из Конных племен рождаются в седле – этот факт Ринсвинд счел гинекологическим абсурдом – и обладают особыми познаниями по части природной магии. Жизнь в открытой степи заставляет вас осознать, насколько плотно небо пригнано к земле, и это вдохновляет ваш разум на глубокие мысли типа: «Зачем?», «Когда?» и «Почему бы нам для разнообразия не попробовать говядину?».
Бабка вождя кивнула Ринсвинду и разложила перед собой карты.
Ринсвинд, как уже отмечалось, был худшим волшебником на Диске: никакие чары не задерживались в его мозгу с тех пор, как там поселилось Заклинание, – точно так же рыба предпочитает не околачиваться в озере, в котором водятся щуки. Но все же у него оставалась гордость, а волшебники не любят, когда женщины занимаются магией, даже самой примитивной. Руководство Незримого Университета никогда не принимало на учебу женщин, ссылаясь на проблемы с канализацией, но настоящей причиной было невысказанное опасение, что, если женщинам позволят баловаться с магией, они могут устыдить всех своими способностями…
– Во всяком случае, я не верю в карты Каро, – буркнул он. – Разговоры о том, что они представляют собой концентрированную мудрость вселенной, – сплошная чушь.
Первая карта, пожелтевшая от дыма и потрескавшаяся от старости, представляла собой…
Это, наверное, Звезда. Но вместо знакомого круглого диска с грубо нарисованными лучиками она воплощала крошечную багровую точку. Старуха что-то пробормотала и поскребла карту ногтем, после чего искоса глянула на Ринсвинда.
– Я тут ни при чем, – сказал он.
Она открыла Важность Мытья Рук, Восьмерку Октограмм, Небесный Купол, Озеро Ночи, Четверку Слонов, Туз Черепах и – а как же без этого? – Смерть…
Но со Смертью тоже что-то произошло. На карте должен был изображаться довольно реалистичный Смерть верхом на белой лошади, и он действительно присутствовал на картинке. Но небо было залито багровым светом, и на отдаленный холм поднималась крошечная фигурка, едва различимая при свете заправленных конским жиром ламп. Ринсвинд опознал ее с первого взгляда – позади фигурки виднелся ящик с сотнями ножек.
Сундук последует за хозяином куда угодно.
Волшебник взглянул на Двацветка, который сидел у противоположной стенки шатра, – бледная тень на куче конских шкур, – и спросил:
– Он правда мертв?
Коэн перевел его вопрос старухе, и та затрясла головой. Наклонившись к стоящему рядом деревянному сундучку и нашарив среди разносортных мешочков-бутылочек зеленый флакончик, она вылила его содержимое в Ринсвиндово пиво. Волшебник с подозрением посмотрел на смесь.
– Она говорит, это што-то вроде лекарштва, – объяснил Коэн. – Я бы на твоем меште его выпил, эти люди обижаютшя, когда их гоштеприимштвом пренебрегают.
– А оно не оторвет мне голову? – спросил Ринсвинд.
– Она говорит, очень важно, штобы ты его выпил.
– Ладно, если ты уверен, что так надо… Пиво все равно уже не испортишь.
Ощущая на себе взгляды присутствующих, он сделал большой глоток.
– Хм. Вообще-то совсем непло…
Что-то подхватило его и бросило в воздух. Если не считать того, что в другом смысле он еще сидел у огня, Ринсвинд видел себя – уменьшающуюся фигурку в пятне света, которое быстро сжималось. Окружающие очаг игрушечные человечки сосредоточенно смотрели на Ринсвиндово тело. Все, кроме старухи. Она смотрела вверх, прямо на него, и ухмылялась.
* * *
Старшим волшебникам Круглого моря было не до ухмылок. Они постепенно осознавали, что столкнулись с чем-то совершенно новым и ужасающим. С молодым человеком, делающим себе карьеру.
Вообще-то, никто из них не знал наверняка, сколько на самом деле лет Траймону, но его редкие волосики были еще черного цвета, а кожа – оттенка воска, что при плохом освещении принималось за свежесть юности.
Шесть оставшихся в живых руководителей восьми орденов сидели за длинным, сверкающим и совершенно новым столом в комнате, которая раньше была кабинетом Гальдера Ветровоска. В данный момент каждый из них гадал, что же за черта в Траймоне вызывает желание пнуть его побольнее.
126 
