очень нудно 
49 
— Что мы потеряли? — спросил Живоглот.
— Боюсь, всю нашу еду, — ответил Хэмнет. — Лягушки забрались в рюкзаки, теперь их опасно трогать, не говоря уж о том, чтобы есть то, что внутри. Найк спасла воду — и на том спасибо. А Гребешок сберегла твои вещи. — Хэмнет протянул Грегору два его рюкзака и кожаный бурдюк. — Там есть какая-нибудь еда?
— Только немного печенья для Босоножки. А еще это. — Грегор указал на бурдюк. — Там… креветки в сливочном соусе. Я взял их для Живоглота.
— И кто теперь мой самый любимый маленький яростник?! — воскликнул Живоглот, возбужденно обнюхивая бурдюк. — Ты в самом деле прихватил это для меня?!
— Прости, Живоглот! Ты же понимаешь — теперь это уже не твоя добыча. Вся еда пойдет щенкам, — сказал Хэмнет, забрасывая за спину бурдюк.
Живоглот вздохнул:
— Ну вот, сначала этот ненасытный Мортос, теперь эта братия… Они меня в могилу сведут, эти щенки.
— Ну, не прибедняйся, Живоглот, — улыбнулся Хэмнет. — Ты всех нас переживешь.
Они выстроились цепочкой и снова двинулись в путь. Грегор попытался объяснить Босоножке, как важно ничего не трогать в дремучем лесу, а тем более симпатичных лягушек, но мало в том преуспел. Она очень скоро задремала на спине у Темпа в самом волнующем месте его рассказа, и Грегору пришлось закончить на этом свою маленькую лекцию о выживании в опасных условиях.
Остальные ни словом не обмолвились о происшедшем. Жара становилась все более невыносимой, а то, что они остались без еды, тоже не поднимало настроения.
Они шли и шли вперед, пока ноги Грегора не налились свинцовой тяжестью, так что каждый шаг давался ему с великим трудом.
Хэмнет наконец дал команду остановиться и разбить лагерь. Они расселись вокруг горящего светильника. У каждого было достаточно воды, но еда досталась только «щенкам». Грегор отдал Хэмнету печенье, и тот разделил его между Босоножкой и Газардом. А затем, к изумлению Грегора, протянул два печенья ему.
— Нет, спасибо, — ответил Грегор.
— Но ведь тебе всего одиннадцать, ты тоже относишься к щенкам, — сказал Хэмнет.
— Нет-нет, отдайте это им, — кивнул Грегор на малышей.
Он давно уже не чувствовал себя щенком. А сейчас ему нужно было спасти маму, Ареса и всех теплокровных в Подземье. Разве такие задачи по плечу «щенку»?
Когда Хэмнет открыл бурдюк с креветками, головокружительный запах вкуснейшего блюда заставил Грегора сглотнуть слюну.
— Ты уверен, что эта еда годится для щенков? — заботливо спросил Живоглот. — Сливки могли испортиться в такой-то жаре.
— Если тут что и испортилось, Живоглот, — так это ты. У тебя ведь отменный нюх, и ты прекрасно чуешь, что с едой все в порядке, — заметила Коготок.
— Ты никогда не была любезной. Ты даже вежливой никогда не была, — мрачно сказал Живоглот, наблюдая, как Босоножка и Газард макают печенье в соус.
Когда дети наелись, все стали устраиваться на ночлег. Гребешок вызвалась первой нести вахту.
Грегор расстелил на земле одеяло и лег рядом с Босоножкой. Та положила головку ему на руку и тут же уснула. Он подождал, пока сон ее станет крепким, и осторожно высвободил руку.
Ну до чего же жарко! Он был измотан, но звуки джунглей не давали ему уснуть. Да еще эта жара. И мысль о том, что с ним снова это случилось: он себя не контролировал. А еще перед глазами постоянно всплывали картины, увиденные в больнице. Мама в белой больничной постели, тяжело дышащий, изуродованный бубонами Арес, надежда в глазах Говарда, когда он завидел Грегора.
Грегор так и лежал без сна, уставясь в причудливо переплетающиеся ветви над головой, когда они начали разговаривать. Коготок и Пролаза.
— Как ты думаешь, у них есть шансы выжить? — прошептала Коготок. — У двоих маленьких нет, я понимаю. Я думаю, они уже умерли. А также Мушка и Шурушка…
— Нет-нет, я думаю, что нет, — мягко возразил Пролаза. — Желтая пудра уже на пути к ним, а у них не было никаких признаков чумы. И ты же знаешь, Зануда позаботится о том, чтобы они были сыты.
— Двое крошек… как ты думаешь, они очень мучились? — снова зашептала Коготок. — Я не могу… не могу не думать о том, что они звали меня, плакали, что им было больно, — а я не отзывалась… Мои щенки! Мои крошки!
— Нет, я уверен, все произошло очень быстро, — сказал Пролаза. — Не надо об этом думать. Нам надо думать о Мушке и Шурушке. У них еще есть шансы выжить.
49 
