12 
Едва Сильвия убрала со стола, Харриет встала и потянулась к пакету, который захватила с собой и предусмотрительно спрятала за спинкой кресла.
— Еще раз с днем рождения, Нонна!
Синьора Фортинари по-детски всплеснула руками. С волнением следила Харриет за тем, как Нонна открывает пакет и перебирает подарки: она знала, сколько времени, труда и средств потратила Роза, чтобы порадовать бабушку.
Глаза синьоры блеснули слезами, когда на свет показалась фотография в серебряной рамке — последний прижизненный снимок родителей Розы. Его сделала сама Роза на последней годовщине их свадьбы. Мужчина и женщина на фотографии, обнявшись, беззаботно смеялись в объектив.
— Надеюсь, мой подарок тебя не расстроил, — сглотнув комок в горле, проговорила Харриет. — Мне хотелось бы, чтобы в твоей памяти они остались такими.
Бабушка Розы бережно отложила фотографию, обняла Харриет и крепко ее поцеловала.
— Спасибо тебе, милая!
— Открой же остальные подарки. Один от меня и еще два — от Тони и Аллегры.
Вторым подарком Розы оказался бледно-розовый комплект из свитера и кардигана. Синьора немедленно примерила кардиган и осталась очень довольна. Тони прислал бабушке набор позолоченных рамок для фотографий, а Аллегра — высококачественный и дорогой комплект средств по уходу за кожей. От Розы Харриет слышала, что Тони немало удивлялся такому странному выбору, и с улыбкой сказала об этом синьоре.
— Ох уж эти мужчины! — рассмеявшись, воскликнула Виттория. — Что же, раз мне восемьдесят, я уже не имею права заботиться о своей красоте? Аллегра сделала правильный выбор.
День пролетел быстро. Харриет допустили в святая святых — столовую; Сильвия и ее добровольные помощницы тепло приветствовали Харриет, и она включилась в работу. Вместе со всеми она расстилала на столе огромную и тяжелую скатерть, а затем, пока женщины накрывали на стол, сложила все салфетки в форме бутонов роз и лилий, чем заслужила бурный и неподдельный восторг Сильвии и ее товарок.
К полудню потеплело, и обед решили сервировать на балконе. Харриет предложила сама накрыть на стол, чтобы не отрывать Сильвию от более важных дел.
— Ты очень изменилась, Роза, — заметила Виттория, улыбаясь «внучке».
— Я выросла, — с легким вздохом ответила Харриет.
Это было верно и для Розы, и для нее самой. Обе они в годы юности причиняли родным много огорчений, но со временем подростковые неровности характеров сгладились, и былые «бунтарки» превратились в зрелых женщин, серьезных, ответственных и заботливых к близким.
Когда Харриет разливала кофе, за окном послышался шум мотора, и девушка вздрогнула от тревожного предчувствия.
— Данте! — воскликнула синьора.
Харриет перевела дух, сама не понимая, что чувствует — облегчение или разочарование.
Красный мотоцикл пулей пронесся по аллее и остановился как вкопанный, в каком-нибудь футе от ступеней крыльца. С железного коня спрыгнул молодой человек, затянутый в черную кожу, — копия Лео, только чуть помоложе, поменьше ростом и поуже в плечах. Взбежав на балкон, юноша склонился перед бабушкой в низком поклоне, а затем заключил ее в объятия и звучно расцеловал в обе щеки.
— С днем рождения, Нонна! — воскликнул он звонким молодым голосом, совсем не похожим на глубокий бархатный баритон Лео. Затем, не скрывая любопытства, повернулся к Харриет: — А это, конечно, наша знаменитая Роза!
Харриет дружески улыбнулась и протянула кузену руку:
— А это наш знаменитый Данте?
Данте привлек ее к себе и расцеловал.
— Последний раз, когда мы виделись, тебе было десять лет. Такая голенастая худышка с косичками и огромными глазищами. И все время попадала в какие-то истории.
— Как видишь, я изменилась.
«И ни в какую историю уже не попаду!» — решительно добавила она про себя.
— Лео уговаривал меня подождать до вечера, но мне не терпелось узнать, на кого стала похожа малышка Роза. Одно могу сказать: до чего же ты похорошела!
— Большое спасибо, — суховато отозвалась Харриет.
— Хватит тебе, бесстыдник! — пожурила его бабушка. — Садись лучше и выпей кофе.
— Секундочку! — С этим словом Данте сбежал вниз, достал из сумки, притороченной к сиденью мотоцикла, какой-то сверток и, снова поднявшись на балкон, театрально опустился перед бабушкой на одно колено. — Подарок для моей любимой женщины!
И Нонна, и Харриет восхищенно всплеснули руками, когда из обертки показалась черная бархатная накидка, отороченная алым шелком. Синьора Фортинари немедленно поспешила к себе, чтобы убрать подарок в гардероб, пока кто-нибудь его не измял или не запачкал.
12 
