очень нудно 
28 
Да, она все понимала — но ничего не могла сделать. Собственное тело вышло из повиновения: каждое прикосновение искусных рук и смелых губ Лео зажигало в нем новое пламя.
Торопливо раздевая Харриет, Лео осыпал ее ласковыми признаниями и хвалами ее красоте, но Харриет и половины не понимала: новые, неведомые ранее ощущения не давали сосредоточиться на итальянской речи. Вот он прильнул губами к ее обнаженной груди, дразня языком и зубами, и ей показалось, что душа ее расстается с телом. Время для возражений, с внезапным ужасом поняла она, осталось позади; оба они уже обнажены, оба лежат, прижавшись друг к другу распаленными телами.
— Лео, не надо! — вскричала она в ужасе, тщетно стремясь вырваться из его объятий. — Ты не понимаешь… я не могу… ты не должен…
— Ты можешь, милая, а я должен! — хрипло прошептал он. — Для этого мы и созданы!
И с этими словами он вонзился в нее мощным рывком, даря острую боль, но вместе с ней — неописуемое наслаждение.
Харриет стиснула зубы, чтобы удержать крик. Лео напрягся, воззрившись на нее изумленным, неверящим взглядом; затем застонал и хотел встать, но тело его уже ему не подчинялось, оно начало жить в собственном ритме, бурном и неудержимом. Боль стихла, сменившись новыми ощущениями, столь дивными и захватывающими, что Харриет забыла обо всем на свете.
Лео был опытным любовником — и все же ей казалось, что все закончилось слишком быстро. Последний рывок, последний аккорд наслаждения, хриплый мужской стон… вот и исчезло драгоценное чувство, которое она так хотела бы продлить.
Тяжело дыша, Лео встал и замер у кровати, очевидно, забыв о своей наготе, пристально глядя на нее. Потрясенная и смущенная до глубины души, Харриет потянулась за одеждой, но застыла и покраснела до корней волос, когда поняла, куда он смотрит.
Пятна крови на белоснежной простыне.
Лео швырнул ей халат и молча удалился в ванную. Вернулся он оттуда с полотенцем, обмотанным вокруг бедер; лицо его было угрюмо и сурово, словно у судьи, выносящего приговор преступнику.
— Так я не ошибся, — заговорил он наконец. — Ты не Роза. Кто же ты такая, черт побери?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Харриет завернулась в халат Лео и туго затянула пояс, стараясь не встречаться взглядом со своим недавним любовником. Ей было невыносимо стыдно. Как могла она совершить такую глупость? Почему позволила этому случиться? О чем, черт побери, думала?
«В том-то и дело, что ни о чем», уныло призналась себе Харриет. Впервые в жизни чувства и желания взяли в ней верх над рассудком. Но что толку теперь упрекать себя? Как говорил сегодня утром Лео: «Черное дело сделано».
— Прежде чем отвечу на твой вопрос, — сухо заговорила она, — можно мне воспользоваться ванной?
— Только поскорее. — Собрав свои вещи, Лео направился к дверям. На пороге обернулся и пригвоздил ее к месту уничтожающим взглядом. — Мне нужно знать все. Спускайся, когда будешь готова.
Ясно, что он вне себя от гнева. И неудивительно! — мрачно говорила себе Харриет, включая душ. Обернув голову полотенцем, она встала под струи воды. Контрастный душ — сначала горячий, потом ледяной — помог ей прийти в себя и вновь обрести ясность мысли.
Собирая разбросанную по полу одежду, Харриет снова и снова проклинала себя за глупость. Подумать только — в последний момент все провалить! Целых три дня она избегала разоблачения — и только для того, чтобы за несколько часов до отъезда, потеряв голову, дать Лео в руки очевидное доказательство, что она — не Роза Мостин!
Спустившись вниз, Харриет обнаружила Лео на кухне. Смерив ее холодным, враждебным взглядом, он поставил на стол кофейник и молча указал ей на место напротив себя.
Харриет так же молча села, разлила кофе, положила в чашку Лео сахар и протянула ему.
— А ты быстро учишься, — едко заметил он. — Что ж, прекрасная незнакомка, я жду объяснений. Кто ты такая? И кто, — добавил он таким тоном, что она вздрогнула, — кто заплатил тебе за этот обман?
Харриет поморщилась.
— Думаю, этот вопрос ответа не требует.
— Значит, Роза! — с отвращением воскликнул он. — Выходит, она не изменилась — все так же обожает фокусы и трюки.
— Вот здесь ты ошибаешься, — возразила Харриет. — Роза очень изменилась. Она была в отчаянии оттого, что не может приехать сюда сама. Всем сердцем она желает примириться с бабушкой, так что не будь к ней слишком строг.
28 
