очень нудно 
33 
Как быстро! — подумала Кэролайн с сожалением и неожиданно, хотя ей было очень хорошо, разрыдалась.
— Фер-нан-до-о-о… — простонала она.
Последовала долгая тишина, прежде чем он взглянул ей в лицо. Темные брови Фернандо сошлись у переносицы, выражая недоумение, когда он заметил слезинки, прорвавшиеся из-под закрытых век Кэролайн.
— Почему ты плачешь, дорогая? — тихо спросил он.
— Потому что это было прекрасно!
Фернандо нежно отвел прядь волос с ее щеки.
— Превосходно, — согласился он. — Восхитительно!
— Спасибо, — с легким ехидством сказала Кэролайн.
— Не стоит благодарности, — в тон ей ответил Фернандо и рассмеялся. — Останемся здесь или пойдем куда-нибудь обедать?
— Так поздно? — удивилась Кэролайн.
— Здесь обедают очень поздно, — пояснил Фернандо.
— Не знаю, хватит ли мне сил одеться, — протянула Кэролайн.
Она хитрила, поскольку не имела ни малейшего желания куда-нибудь идти и разрушить столь приятно щекочущую нервы возбуждающую интимную атмосферу.
— Я могу заказать обед в номер, — предложил Фернандо.
— О! Это звучит заманчивее!
Кэролайн не сводила с Фернандо восхищенных глаз, когда он, обнаженный, шел через всю комнату к телефону и набирал номер службы сервиса. Неожиданно оглянувшись, Фернандо заметил, что Кэролайн пристально наблюдает за ним. Его глаза засияли, но Кэролайн быстро отвела взгляд, как будто хотела что-то от него скрыть.
— Послушай, Кэролайн, ты счастлива? — неожиданно спросил Фернандо.
— Конечно, — быстро ответила она, но тяжелый вздох сдержать не сумела. — Ты… ты… видел Долорес?
Фернандо отвернулся, однако Кэролайн успела заметить мелькнувшее на его лице раздражение. Это больно задело ее.
— Для такого вопроса ты выбрала весьма неподходящее время, — недовольно произнес он.
Возможно, мысленно согласилась Кэролайн, но я должна знать это, чтобы определить свое положение!
— Так ты видел ее? — переспросила она.
— Да. Конечно.
Они встречались дважды, прежде чем Долорес поняла, что ничто невозможно повернуть вспять. Фернандо искренне сказал, что будет рад, если она обретет счастье с кем-нибудь другим, кто заслужит ее полного доверия. Долорес послала его ко всем чертям, и это облегчило душу Фернандо.
— Ну и как она? — не отставала Кэролайн.
Фернандо повернулся к ней лицом.
— Тебя это действительно волнует?
— Разумеется, волнует. По-твоему, я хорошо себя чувствую в сложившейся ситуации?
— Я чувствую себя гораздо хуже, чем ты, дорогая, уж поверь мне. — Фернандо печально улыбнулся. — Последнее, что я слышал о Долорес, это что она улетела погостить к сестре в Мадрид.
Еще один вопрос вертелся у Кэролайн на языке, и она не смогла удержаться и не задать его:
— А на примирение есть шанс?
— Кэролайн! Почему ты не выяснила все это прежде, чем согласилась прилететь сюда?! — разозлился Фернандо. — Если уж это действительно так тебя беспокоит.
— Я хотела спросить тебя…
— Но не спросила, — перебил он.
— Да, не спросила. Я…
Кэролайн прикусила язык. Не признаваться же, что она хотела его увидеть, несмотря ни на что, отбросив гордость, вопреки всем приличиям?
— Неужели ты полагаешь, что я смог бы предать Долорес во второй раз? — осведомился Фернандо.
— Предать? Так вот как называются наши отношения?! Предательством?! — с болью вскричала Кэролайн.
— Если бы я так считал, тебя бы здесь не было, — отрезал он.
— Знаешь, тебе, наверное, надо найти другую партнершу для секса, такую, которая ничего о тебе не знает. Так будет лучше, — сдержанно сказала Кэролайн.
— Но мне не надо другой! Я хочу только тебя! — Фернандо вернулся к кровати и присел на краешек. Его глаза казались почти черными. — Ты постоянно у меня перед глазами. Я хочу слушать тебя, ощущать…
Неправильно истолковав последнее слово, Кэролайн взмолилась:
— Позволь хоть что-нибудь съесть сначала! Это можно?
— Ты можешь иметь все, что захочешь, — с улыбкой заверил Фернандо.
Кроме твоего сердца, уныло подумала Кэролайн.
Он прошептал что-то по-испански.
— Что ты сказал? — не поняла Кэролайн.
— Колдунья моя, — перевел Фернандо.
Если бы! Колдуньи умеют колдовать, а она не может заставить Фернандо полюбить ее так, как сама любит его. Теперь Кэролайн поняла, что Норма была абсолютно права, когда назвала ее чувство любовью.
33 
