51 
Дотти ни о чем его не расспрашивала, просто рассказала, как она с Дейви Гроссом ходила смотреть лошадей. С блестящими от восторга глазами девочка поведала дяде, что отец Дейви разрешил ей покататься на самой красивой лошадке, гнедой с белой звездочкой на лбу и четырьмя белыми чулочками.
Лишь когда девочка уходила, она печально вздохнула и произнесла:
— Мы скучаем по тебе, дядя Ник!
Он тоже скучал по ним. Еще как скучал!
Должно быть, там сейчас играет музыка, и нежная лирическая мелодия разносится по теплому и уютному дому. А пока девочки слушают, Хэлен, наверное, что-нибудь печет или читает, или готовит рождественские подарки. Пэтси, должно быть, сидит за кухонным столом и, грызя карандаш, пытается разобраться в каком-нибудь алгебраическом уравнении. Дотти, конечно же, растянулась на полу, подперев кулачком подбородок, и увлеченно читает книги о конезаводстве.
А Сью?
Она сидит на коврике возле камина, как всегда выдумывая новые приключения для «Хэлен» и «Николаса».
Проклятье! Ник ударил рукой по стене и отошел от окна.
В дверь тихонько постучали.
Николас вздрогнул и прислушался.
Стук повторился.
Хэлен? Возможно. Но зачем? Ник пошел открывать дверь.
— Дядя Ник? — Большие карие глаза Сью вопросительно и дружелюбно смотрели на него снизу вверх.
Лэндж вздохнул, открыл дверь пошире, приглашая девочку войти. Сью тащила маленький красный сундучок.
— Что это? Ты убежала из дома?
— Конечно нет. — Сью поставила сундучок на пол и откинула его крышку. На пол посыпались «Хэлен», «Николас» и их пожитки. — Мы пришли тебя навестить. Мы подумали, что тебе, наверное, скучно. — Девочка посмотрела на него. — А почему ты не приходишь домой?
— Я… я был занят.
— И Хэлен так сказала. — Сью села, скрестив ноги, и начала разбирать принадлежности своих кукол. — Мы тоже были заняты, — сообщила она, поднимая «Николаса». — Особенно «Николас».
— Да? Наверное, он кормил скот, — предположил ковбой, думай, что он должен собрать ее вещи и отправить девочку домой. Николас сел на кровать, наблюдая за своей племянницей.
— Он всегда что-то делает, — небрежно сказала Сью. — А теперь он занят еще больше, потому что скоро Рождество. И «Николас» готовит всем подарки, понимаешь?
— Это тоже сказала тебе Хэлен? — Он убил бы девушку, если бы это были ее слова.
Сью покачала головой — темный хвостик закачался взад и вперед.
— Нет. Но я знаю, — заявила она по-детски доверительно, — что он это делает.
Николас перевел дух.
— И что он готовит на Рождество?
Сью хитро улыбнулась:
— Я не могу тебе сказать. Это сюрприз.
— А что бы ты хотела? — Николас пытался предположить, что нужно ее куклам. — Кукольную мебель? Столик? Стулья? Кровать? — Это была бы хорошая память о нем.
— Я хочу качели.
— Для… «Хэлен» и «Николаса»?
— Нет. Для себя.
— Но где ты их повесишь?
— Во дворе, глупый. — Сью показала на дом, стоящий на вершине холма.
— Качели очень большие, — пробурчал Николас.
— Но это то, что я хочу. Пэтси всегда дарила мне кукольную одежду, Дотти — книги. Они дарили мне вещи, которые я могла взять с собой, когда мы переезжали, понимаешь?
Николас понимал — понимал детскую надежду, веру, мечту. Он закрыл глаза.
— Хэлен сказала, что она тоже часто переезжала. Но однажды у нее были качели. Не настоящие — просто доска и две веревки, которые ее дедушка повесил на яблоню.
— Я помню эту яблоню… — тихо произнес Николас, воспоминания захватили его. — Она была сорта Зеленое яблоко.
— Она росла за домом, — продолжала Сью. — А однажды, сказала Хэлен, когда она приехала, яблоня была вся в цвету. Она говорит, что никогда в жизни не видела ничего более красивого.
— Да, — согласился ковбой.
— Но дерева там больше нет.
— Несколько лет назад в яблоню ударила молния.
Сью кивнула.
— Если бы у меня были качели, Хэлен тоже могла бы на них покачаться. Только уже не будет цветов, — печально добавила девочка. — Может быть, ты мог бы… мог бы достать для нее цветы. Подари ей что-нибудь очень красивое. На Рождество.
— Ну, я…
— И ты поможешь мне написать письмо Санта-Клаусу. — Сью с надеждой посмотрела на него. — Мама мне всегда помогала.
Николас почувствовал комок в горле.
— Она мне тоже помогала, — с трудом произнес он. — Даже когда я не просил ее об этом. — Его голос задрожал.
51 
