44 
Она посмотрела на него.
— Филипп, я хотела бы, чтобы все сложилось по-другому. Хотела бы…
— Мы можем изменить это, — ответил он, глядя ей в глаза. — Я знаю.
Анджела заплакала навзрыд. По ее щекам потекли слезы, и у Филиппа сжалось сердце. Он не хотел заставлять ее плакать. Ей-богу, не хотел. Ему хотелось только одного: поступить правильно.
Это и есть правильный поступок, подумал он и поцеловал жену.
Поцелуй должен был быть нежным. Так Филипп хотел попросить прощения за то, что заставил ее плакать. Но с губ Анджелы сорвалось его имя, и это свело его с ума.
— Филипп… — прошептала она, положила ладони на его грудь и раскрыла губы.
Вкус ее губ напоминал вкус первых капель дождя, падающих на стеклянную крышу оранжереи. Вкус полевых цветов, расцветающих летом на пустоши. Его сердце безудержно заколотилось, тело напряглось.
— Анджела… — хрипло сказал он, намекая на последствия.
Она ответила тем, что встала на цыпочки и обняла его за шею.
Филипп застонал и поцеловал ее еще крепче.
— Да, — прошептала она и прижалась к нему так крепко, что чуть не опрокинула.
Ошибиться было невозможно.
Она желает его. Так же, как в ту ночь. И так же, как он желал ее все эти месяцы.
Филипп прижался губами к ее шее. Когда он прикоснулся кончиком языка к пульсировавшей жилке, Анджела откинула голову.
Филипп расстегивал пуговицы рубашки сверху вниз; его губы следовали за пальцами. Он целовал шею, ключицы и изящную ложбинку между грудями.
Когда последняя пуговица была расстегнута, он взял в ладони налившиеся груди и удивился их неожиданной пышности. Потом наклонил голову, лизнул и по очереди взял в рот напрягшиеся соски, вспоминая их вкус и наслаждаясь тихими стонами Анджелы.
Филипп поднял голову, посмотрел в лицо жены и нежно погладил соски кончиками пальцев. Глаза Анджелы потемнели от страсти, губы раздвинулись, дыхание участилось.
— Тебе нравится? — хрипло спросил он.
— Да, — прошептала Анджела. — Да, да, да…
От этого признания по жилам Филиппа заструилось пламя. В ту ночь он желал Анджелу, как никогда не желал другую женщину, но не так, как сегодня. Далеко не так. Желание пронизывало его. Да, это был секс. Да, он стремился овладеть ею. Но не только. Тут было нечто большее.
Филипп хотел сказать это, но как можно было говорить, если она запустила руки под его свитер? Если двигалась в том древнем ритме, который не изменился за тысячи лет?
Его ладони скользнули по ее шелковистой спине, сжали ягодицы, подняли Анджелу и крепко прижали к восставшему члену.
— Ребенок… — прошептала она, и Филипп пришел в ужас.
— Я причиняю ему вред?
Анджела испустила гортанный смешок.
— Нет. О нет. Так ему повредить нельзя. Я только хотела сказать… Филипп, я изменилась. Я не похожа на ту женщину, с которой ты занимался любовью в ту ночь.
Нет. Не похожа. Он уже знал это. Ощущал прикосновение ее налившихся грудей и выпуклого живота.
— Знаю, — сказал Филипп и не торопясь спустил рубашку с ее плеч. Анджела попыталась схватить ее, но рубашка выскользнула из ее пальцев и упала на пол.
— Филипп… — Она смущенно хихикнула и прикрылась руками.
— Я хочу видеть тебя, — нежно сказал он.
Он взял ее руки, поднес к губам, поцеловал в ладони, потом опустил ее руки по швам и посмотрел на свою красавицу жену.
Ее груди были полными и упругими, соски — темными, как спелые вишни. В круглом животе жил зачатый ими ребенок. А на лице… на лице было написано желание. И радость.
У него перехватило дыхание.
— Я… я набрала вес, — с запинкой сказала она.
Филипп улыбнулся.
— На это я и рассчитывал.
— Я хотела сказать, что выгляжу как…
— Ты выглядишь как моя жена, — ответил Филипп, взял ее на руки и начал подниматься по темной лестнице.
Анджела обняла Филиппа за шею и уткнулась лицом в его шею. Она была обнажена, он был одет. Прикосновение грубой ткани к чувствительной коже казалось поразительно эротичным.
Филипп положил ее на кровать, лег сверху, уперся ладонями в матрас по обе стороны ее тела и начал неторопливо целовать, заставляя Анджелу забыть обо всем и ответить ему.
И она отвечала. Ей нравились мелкие укусы Филиппа и проникновения его языка. Анджела негромко застонала и протянула руки, желая привлечь его к себе.
Но Филипп сел, поднес ее руки к губам и взял в рот кончик ее указательного пальца. Потом, не сводя с нее глаз, снял свитер и сбросил джинсы.
44 
