51 
Брак — это одно. А любовь — совсем другое. Поэтому он объяснится жене в любви лишь тогда, когда будет на тысячу процентов уверен, что она чувствует то же самое.
— Филипп!
Он повернулся к ней. К черту осторожность!
— Анджела, — решительно сказал он, — я должен тебе кое-что сказать…
— Посмотри, — прошептала она, кивнув в сторону дома.
У подножия лестницы стоял Джон. До него было рукой подать.
— Филипп! — воскликнул он и широко улыбнулся.
Когда Филипп вышел из машины, обошел капот, открыл дверь и протянул руку Анджеле, улыбка брата стала удивленной. И совсем исчезла, когда они подошли и Филипп осторожно сказал:
— Джон, это Анджела. Моя жена.
— Еще салата? — бодро спросила Грейс, держа в руках обливную миску и обводя взглядом стол.
Джон и Филипп покачали головами. А Анджела продолжала смотреть в тарелку с нетронутой едой.
— Ну что ж, — еще бодрее сказала Грейс, — раз так, перейдем к десерту. Французский яблочный пирог. Неплохо звучит, правда? Я сама его испекла. Несколько дней назад нашла рецепт в журнале. Можно убирать со стола?
Анджела поднялась на ноги.
— Я помогу.
— Ох нет, не надо, все в порядке. Наверно, вы устали. То есть… я имела в виду, что вы…
— Беременна, — без всякого выражения закончила Анджела.
— Беременны, — повторила Грейс. — Так же, как я.
Джон поднял взгляд. Совсем не так, как ты, говорило холодное выражение его лица.
— Ладно, — быстро согласилась Грейс. — Помогите. Точнее, помогите мне сварить кофе. Мужчинам — с кофеином, нам — без, потому что…
— Потому что мы беременны, — вызывающим тоном сказала Анджела.
Джон посмотрел на Анджелу.
Неужели он думает, что ее можно запугать? Что бы она ни услышала в этом доме, это не причинит ей боли.
За исключением того, что хотел сказать Филипп, когда они приехали. И попытался повторить, когда они на мгновение остались наедине.
Того, что он скажет, когда вечер закончится.
Анджела взяла свою тарелку, обошла стол и собрала посуду. Никто ничего не ел. Никто не пытался поддерживать беседу. Джон не сказал ей и двух слов. Этого и не требовалось. Выражение его лица говорило само за себя.
А Филипп… Филипп был воплощением человека, оказавшегося между молотом и наковальней.
На мгновение ей стало жалко мужа.
Следует отдать Филиппу должное, он старался изо всех сил. Держал ее за руку во время первых неловких минут встречи со старшим братом, обнимал за талию, когда они поднимались по лестнице, гладил по спине, когда из кухни пришла счастливая кругленькая Грейс…
И обомлела при виде деверя с беременной женщиной, которую тот представил как свою жену.
Когда супруги очутились в комнате, отведенной им Грейс, Филипп взял Анджелу за руки. Ох если бы он обнял ее…
— Мне очень жаль, Анджела, — сказал он. — Очень жаль.
Она кивнула, не доверяя собственному голосу.
— Я все сделал неправильно! — сердито воскликнул он. — С самого начала!
Да. С самого начала. Она знала это. Только не сумела заставить его понять.
— Но я исправлюсь. Клянусь тебе. Просто все пошло не так, как мы думали. — А потом он ужасно серьезно сказал, что позже сообщит ей нечто очень важное.
И она снова кивнула. Потому что знает, о чем пойдет речь.
Их брак — катастрофа. Несмотря на несколько чудесных дней, проведенных на острове. Секс сексом, долг долгом, но жениться на ней он не должен был.
Теперь Филипп понял это. Он спал с ней, шутил, все было хорошо, однако жениться на ней ему не следовало. Она носит купленную им дорогую одежду, босоножки, золотые серьги, но это не меняет главного.
Она здесь чужая, и ее муж знает это.
Она им не подходит. Это выяснилось, когда она стояла у подножия каменной лестницы и видела каменное выражение лица Джона и высокие каменные стены за его спиной.
Эти люди богаты. Обладают властью и положением в обществе.
А она — Чанг. Индианка. Цветная. Иными словами, никто. Ни власти, ни положения в обществе. Только отец, которого она никогда не видела, и мать, хобби которой были бары и мужчины.
Здесь ей не место. Ни в этом доме, ни в этой семье. И Филипп наконец понял это.
— Анджела…
Она замигала. На пороге стояла Грейс и слегка улыбалась.
— Вы не отнесете посуду на кухню? — мягко спросила она.
Анджела кивнула. Она почувствовала прикосновение руки Филиппа, но не оглянулась. Просто механически переставляла ноги, пока не оказалась в соседней комнате. Грейс смотрела на нее с жалостью. Черт побери, она нуждается в жалости этой Принцессы на горошине меньше всего на свете!
51 
