очень нудно 
24 
— Как это происходит? — спросил Алекс, тоже поднимаясь.
Она пожала плечами:
— Это не происходит каким-либо конкретным образом. Иногда я просто чувствую, ну, например, солидный ли это клиент. Иногда я вижу… Так, например, было, когда я представила Джареда и поняла, что они с Блю поженятся, а это было за три месяца до того, как он впервые появился в ее доме. Но иногда бывает — так получилось с тобой, — меня как будто накрывает волна, я оказываюсь в водовороте чувств. И это хуже всего.
— Ты не можешь контролировать себя?
— Джилл говорит, что если бы я смогла заставить свой дар работать по заказу, то сколотила бы состояние на скачках, — усмехнулась Сара.
Джилл, подумал Алекс, перебирая в памяти лица сотрудников. Надо и ее проверить. Нужно внимательно слушать, что говорит Сара о своих друзьях. Можно будет предположить мотивы, возможности, быть может, зависть. Неужели кто-то может ей завидовать? Это просто нелепо.
Но ведь кто-то испортил ему машину. Значит, по крайней мере, у одного человека мотив был.
А Сара начала свой рассказ, откинувшись на спинку кушетки и выключив свет, чтобы лучше сосредоточиться.
Она поведала ему о Хэле, дизайнере, жена которого была больна раком, о секретарше Марии, в одиночку вырастившей брата, о менеджерах по продажам: Сильвии, единственной опоре пожилых родителей, и Джозефе, лечившемся от последствий алкоголизма.
Все это хорошие люди, у которых были все причины быть благодарными Саре. И каждый из них мог отчаянно нуждаться в деньгах. Сара говорила обо всех сотрудниках, как о своей семье, и все, что она рассказывала, могло послужить мотивом.
— А что Рэндолф? — спросил в конце концов Алекс.
Почти невидимая в темноте, Сара повернулась к нему.
— Рэндолф? — переспросила она, голос ее звучал устало. — Что ты имеешь в виду?
— Ты говорила, он гомосексуалист. Не мог он стать жертвой шантажа?
— Ты хочешь спросить, знают ли об этом остальные?
— Да.
Сара засмеялась:
— Должно быть, только самые высокопоставленные лица Соединенных Штатов. Он активно участвует в создании фондов помощи тяжелобольным. Сейчас он помогает организовать хоспис в Финиксе.
Алекс был поражен. Сара собрала весьма необычный коллектив единомышленников. Она была такой трогательно честной, такой искренней и прямодушной. Кто же мог подло воспользоваться этим?
Алекс знал, что, к сожалению, в мире слишком много людей, которые готовы воспользоваться такими человеческими качествами, для них это единственный шанс.
— Ты ему не слишком нравишься, — неожиданно сказала Сара.
— Почему?
Сара пожала плечами:
— Он не говорит. По-моему, боится, что ты обидишь меня.
— И он тоже! — Алекс поднял брови. — Я становлюсь чрезвычайно популярным.
— Не знаю. Ты нравишься мне.
Алекс нахмурился:
— С кем еще я должен быть почтителен?
— С Джоном, — подумав, заявила Сара.
— С Джоном?
— Да, с моим отцом, помнишь?
— Ах, да, строитель дамб.
Сара кивнула.
— Он был очень заботлив, особенно если учесть, что мы виделись редко. — Она широко, чуть плутовато улыбнулась. — Когда он узнает о нас, ты уже будешь отцом, а я стану заниматься дизайном дома.
— Ты это видишь, да? — спросил Алекс.
Сара с вызовом посмотрела на него.
— Да, для меня девочку, а для тебя мальчика. В общем, вся традиционная семейная суета, которая так пугала Джона, и от которой он сбежал.
Алекс не услышал в ее словах ни сожаления, ни горечи.
— Поэтому ты отправилась в интернат?
— Джон и Блю решили, что, если я хочу заняться в жизни чем-нибудь, кроме готовки, это пойдет мне на пользу.
— Ты их часто видишь?
Сара задумалась.
— С тех пор как я с ними рассталась, мы виделись четыре раза.
Алекс был в шоке.
— Нет, — поправила себя Сара, — пять. Еще я видела их, когда Блю выходила замуж за Джареда.
Пять раз. Но ведь прошло довольно много времени. Как она смогла вынести это?
Алекс подумал о своей семье, о шумных праздниках, о многочисленных родственниках, о часах, проведенных вместе с Линдси, о том, как весело им было вдвоем. И сейчас, когда они повзрослели, ему приятно было провести несколько часов в доме сестры.
Нет, черт побери, Сара не нуждалась в жалости. Она бы не поняла этого. Тем не менее, Алексу захотелось крепко обнять ее и защитить от жестокостей мира.
24 
