37 
— Извините, — пробормотала она.
— А где Росс?
— Он… э-э-э… он остался в погребе.
— Вот как? Ну и прекрасно. — Анна взглянула на часы. — Я еду в магазин. Не хотите прокатиться со мной? Немного развеетесь, а то вид у вас усталый. Мы вернемся через час-полтора.
— Я действительно вам не помешаю? — спросила Эшли.
— Конечно нет.
— Тогда я, пожалуй, соглашусь. Только возьму сумочку.
— Я буду ждать вас в машине.
Маленький городок, куда они приехали через четверть часа, пребывал в полусонном состоянии.
— Сиеста, — объяснила Анна, останавливая старенький «фиат» у недавно выстроенного и еще не успевшего потерять лоск торгового комплекса. — Я займусь делами, а вы прогуляйтесь, оглядитесь. Встретимся минут через сорок пять на этом месте.
Эшли прогулялась по узким мощеным улочкам, постояла у старинной церквушки на центральной площади, полюбовалась на незамысловатые сувениры, разложенные на столиках прячущимися в тени торговцами.
Потом женщины выпили кофе на террасе, укрытой от палящего солнца полотняным тентом, полакомились мороженым со свежей клубникой и обменялись рецептами приготовления коктейля «сюзанна» с хозяином кафе.
К тому времени, когда «фиат» вкатился во двор и замер у гаража, Росс провел в заточении уже три часа, и сердце Эшли сжималось от страха и жалости. Провести три часа в подвале в такую жару — тяжкое испытание для любого человека. Она представляла, как Росс подобно тигру в клетке расхаживает по погребу, посылая в ее адрес самые страшные проклятия.
Боже, есть ли предел ее глупости!
Впрочем, сокрушаться и раскаиваться было поздно, и Эшли поспешила вниз по склону, сжимая в руке злосчастную связку ключей.
В какой-то момент ей показалось, что со стороны домика доносятся глухие крики, и она ускорила шаг. Воображение рисовало жуткие картины: Росс лежит на полу, Росс пытается взломать дверь, Росс…
Замок поддался только с третьей попытки, и Эшли, откинув жалобно заскрипевшую дверь, едва ли не кубарем скатилась по темной, предательски узкой лестнице.
Подвал встретил ее мертвой тишиной. Ни звука, ни малейшего признака живой души.
Свисающая с потолка лампочка скупо освещала небольшое помещение с полудюжиной деревянных бочек.
Сдерживая нарастающую тревогу, Эшли остановилась у подножия лестницы и, выдержав показавшуюся вечностью паузу, негромко произнесла имя своего пленника:
— Росс…
Тишина.
— Росс!..
Чувствуя себя жестокосердным палачом, она обошла погребок, но не обнаружила ни бездыханного тела, ни каких-либо указаний на то, что могло случиться с Россом.
Но где-то же он должен быть! Не мог же человек за три часа просто испариться! Обшарив все углы, заглянув за бочки и собрав на себя всю паутину, Эшли решила вернуться в дом. Может, Росс все же выбрался из погреба и поджидает ее в гостиной.
Она устало поднялась по лестнице и толкнула дверь.
Дверь не поддавалась.
Что за чертовщина!
Успокойся, приказала себе Эшли. Успокойся и попробуй еще раз. В какую сторону открывается дверь?
Она потянула дверь на себя.
Есть!
Едва волоча ноги, задыхаясь от зноя и обливаясь потом, Эшли вернулась к дому, поднялась на второй этаж и…
Из ванной доносился звук льющейся воды.
Неужели она не закрыла кран? Мало того, что пропал без вести Росс, так теперь еще и рукотворное наводнение!
Эшли вбежала в комнату, метнулась к ванной, распахнула дверь и… застыла как вкопанная.
Виновник ее тревог и огорчений, «без вести пропавший» Росс Макдермот, фыркая и отдуваясь, преспокойно принимал душ. Струйки воды стекали по плотному, словно вытесанному из камня торсу. Взгляд Эшли скользнул по широкой груди с густыми черными волосками, по подтянутому животу с рельефными узлами мышц, по.
Эшли заставила себя поднять глаза, но не нашла сил отвернуться.
— Что нового в погребе? — насмешливо спросил Росс. — Вижу, ты успела собрать на себя всю пыль.
— Я…
— Решила, что со мной можно играть в детские игры? — Он говорил негромко, но за внешним спокойствием чувствовалась кипящая ярость. — Думала, что от меня так легко отделаться? Хотела преподать мне урок?
— Я только…
— Так вот, имей в виду, со мной такие штучки не проходят.
Оцепеневшая, как кролик перед удавом, Эшли только теперь осознала, что Росс ничуть не стыдится своей наготы и даже не пытается прикрыться. Но самое страшное заключалось в том, что и она как будто утратила волю.
37 
