21 
Страсти.
Того бурного потока, что сейчас, бешено клокоча в груди, неодолимо несет ее к Майку.
Напряженное молчание затянулось.
— Ты боишься меня? — спросил наконец Майк. Он так и стоял в дверях с тарелками и стаканами. По кабинету плыл аппетитный запах поджаренного лука и чеснока.
— Не говори глупостей, — отрезала София, не осмеливаясь, однако, поднять глаза. — С чего мне тебя бояться?
— Боишься, что я понравлюсь тебе больше Баррингтона? — с вызовом поинтересовался он. — Боишься, что я разрушу твой тщательно продуманный жизненный план?
Не просто боюсь. Я в ужасе.
— Давай поедим, — пробормотала София, желая поскорее уйти от опасной темы, и потянулась к пицце, но рука Майка легла ей на плечо.
— Ты не ответила на мой вопрос. — Пальцы его сжались, прикосновение обожгло Софию мучительно-сладким огнем.
— Я тебя не боюсь, — решительно ответила София. Как признаться перед ним в слабости, которую она старается скрыть даже от себя самой?
— Тогда поцелуй меня, София. Докажи, что я не свожу тебя с ума.
— Майк… — начала она, но продолжить не успела.
— Докажи, София Шеферд!
Схватив за запястья, он притянул ее к своей груди. София подняла гневный взгляд — и утонула в мшисто-зеленых озерах его глаз.
София ахнула от ужаса и восторга. А в следующий миг он впился в ее уста, как коршун впивается в беспомощную жертву.
То, что произошло утром в машине, казалось невинной детской шалостью по сравнению с этим поцелуем!
«Оттолкни его! — требовал рассудок. — Скорее! Пока не поздно!»
Но мятежное тело не желало слушать предостережений разума. Забыв и о сдержанности, и о стыдливости, София жаждала удовлетворения, как голодный жаждет хлеба. Ревущий ураган страсти, смяв все ее благие намерения, швырнул ее в объятия Майка.
Майк застонал и крепче прижал ее к себе. Крепкие мужские пальцы потянули блузку из брюк. С дразнящей неторопливостью Майк расстегнул пуговицы — одну за другой, пока, наконец, пальцы его не коснулись нагого тела. И где он прикасался к ней, там загорался огонь.
Но и этого ему было мало: он сдвинул в сторону лифчик и застонал, когда взору его открылась вожделенная награда.
Соски мгновенно затвердели. Он осторожно погладил их большими пальцами, рождая в самом существе Софии новые, неведомые прежде ощущения.
Тяжело дыша, она выгнулась ему навстречу. Лоно ее ныло от возбуждения и властно требовало разрядки.
Майк зарылся лицом в ее волосы.
— София! — шептал он. — София! София! София!
Как прекрасно звучало у него в устах ее имя! София ловила каждый звук, зная, что навсегда сохранит в памяти эти мгновения.
День превратился в ночь, ночь засияла ярче дня. Все исчезло — остался только он. Его прикосновения. Его запах. Его вкус.
Он склонил голову. Поцелуи его спускались все ниже — подбородок… шея… еще ниже… Вот он упал на колени, и голова его оказалась вровень с ее грудью.
София ахнула, догадавшись о его намерениях. Она оперлась ладонями о стену и выгнулась ему навстречу.
Язык его, влажный и горячий, соблазнительно обежал вокруг вздувшихся розовых бутонов.
Эти легкие прикосновения поразили Софию. Сладкая боль внутри ее существа сделалась невыносимой.
Что бы сказала Джанет, обнаружив дочь в таком виде? Эта внезапная мысль потрясла Софию. Сколько лет Джанет предостерегала ее от такого поведения! Сколько раз объясняла, что цена, которую придется заплатить за несколько сладких мгновений, слишком высока!
Боже, что она делает? Надо остановиться — скорее, скорее, пока еще не поздно!
Но эта отчаянная мысль мелькнула и тут же пропала. Наслаждение было слишком сильно — София не могла ему противиться, не в силах двинуться, изменить ход своей судьбы.
Она опустила глаза вниз, на макушку Майка. Какие у него чудные волосы — густые, волнистые, цвета темного шоколада. София погрузила в них руку и засмеялась от счастья.
Подумать только, сколько она потеряла! Все эти годы она жила как в монастыре, боялась собственной тени, во всем себе отказывала — и все из-за советов матери! Какой же она была дурой!
София закрыла глаза и глубоко вздохнула.
— О Майкл! — прошептала она. — Как хорошо!
Но в тот же миг он отпрянул, словно от удара.
— Меня зовут Майк, — холодно ответил он, поднимаясь на ноги.
София широко распахнула глаза.
21 
