ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Возвращение пираньи

Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... >>>>>

Жажда золота

Неплохое приключение, сами персонажи и тема. Кровожадность отрицательного героя была страшноватая. Не понравились... >>>>>

Женщина на заказ

Мрачноватая книга..наверное, из-за таких ужасных смертей и ужасных людишек. Сюжет, вроде, и приключенческий,... >>>>>

Жестокий и нежный

Конечно, из области фантастики такие знакомства. Герои неплохие, но невозможно упрямые. Хоть, и читается легко,... >>>>>

Обрученная во сне

очень нудно >>>>>




  80  

Ауриана держалась несколько в стороне от остальных, расположившись под раскрашенной яркими охристыми и багряными красками осиной и наблюдая за пожаром крепости в Могонтиак. Рядом с ней на земле сидел Деций, жадно уплетающий тушеное с диким луком мясо белки. Во время военной операции он находился здесь, в лагере, вместе с заботящимися о провианте женщинами Ромильды, однако он всю ночь не сомкнул глаз, беспокойно обдумывая и переживая вновь и вновь тот план, который Ауриана составила с учетом всех его советов накануне операции. Правда, некоторыми советами хатты все-таки пренебрегли. Большинство воинов, сильно устав в бою, сразу же улеглось спать. Только Витгерн и Торгильд все еще бодрствовали, играя в кости и попивая хмельной мед.

Деций тоже был усталым, но довольным. В эти дни он превратился в одного из хаттов и, по мнению Аурианы; его новый облик был великолепен. Он высветлил свои волосы с помощью специальной золы, и теперь густые длинные пряди падали ему на плечи, как у всех варваров. Его лицо заросло нестриженной спутанной бородой. Когда он яростно хмурился, он напоминал, по мнению Аурианы, своим обликом рассерженного Торгильда. Правда, у Деция были более тонкие черты лица. Фокус с переодеванием и изменением облика работал только до тех пор, пока Деций молчал; когда же он начинал говорить на своей ужасающей смеси из исковерканных хаттских слов и скороговорки на латыни, он тем самым немедленно выдавал себя. Однако, по мнению Аурианы, Деция выдавали и его глаза, если в них вглядеться попристальнее. В них светилось чисто римское упрямство. Деций смотрел на этот мир так, как смотрят римляне на него: если упавшее дерево перегораживало дорогу, он немедленно отдавал приказ разрубить и убрать его. Хатт же на его месте оставил бы дерево лежать там, где оно упало, построил бы рядом жертвенник, а саму тропу проложил бы в другом месте. Чисто римский взгляд на вещи и окружающий мир видел в природе лишь орудие, которое надо поставить себе на службу или, если это невозможно, устранить со своего пути.

— Теперь уже горят помещения госпиталя, — произнес Деций, обращаясь к Ауриане. — И если не ошибаюсь, огонь перекинулся на арсенал. Чудесная картина! Присаживайся рядом, моя голубка. А то у тебя такой вид, словно ты опять готова лететь и начинать новое сражение.

Но взгляд Аурианы нисколько на смягчился от этих слов, он был все таким же угрюмым.

— Мы потеряли четырех человек, — произнесла она мрачно, таким тоном, как будто признавалась в совершении какого-нибудь страшного преступления.

— Зато спасли девяносто шесть остальных. Это была замечательная операция! Почему ты думаешь всегда только о потерях? Все прошло замечательно, и я бы даже сказал, что эта военная операция явилась прекрасным завершением всего военного сезона! За одно лето мы в третий раз освобождаем один и тот же проклятый соляной источник от неприятеля, затем отвоевываем плодородные земли в долине реки Веттерау, и наконец освобождаем брата Бальдемара, который сможет теперь спокойно умереть среди своих родных и близких. Неужели все эти успехи не настраивают тебя на более приятный лад?

Деций встал и подошел к ней. Если б они были совершенно одни, он обнял бы ее; однако, на этот раз дружинники находились слишком близко, поэтому Деций довольствовался тем, что подошел к ней вплотную и продолжал говорить, утешая и ободряя ее.

— И не забывай также о том, что ты сама стала живой легендой для своих и чужих воинов, такой же, какой был твой отец.

Казалось, ничто не могло рассеять мрачного настроения Аурианы.

— Если бы я собрала в поход больше воинов, те четверо не погибли бы, — произнесла она голосом, полным боли. — На этот раз нам помогли боги, они внушили римлянам ненависть к их новому Императору и нежелание присягать ему. Ты уверен, что этот Домициан обрушит на нас всю свою ярость и пойдет войной?

— Готов поспорить на кусок вот этой жесткой, словно подметка, кожи, которую ты почему-то называешь мясом, — отозвался Деций, потрясая перед ней длинной полоской сушеной оленины. — Он не сможет совладать со своим бешенством! Тем более, что Домициан уже много лет страстно стремится устроить кровопролитную битву в этих землях, как голодный пес стремится сцапать жирную курицу. И в этом смысле мы для него — подходящая цель, поскольку доставляем его солдатам массу неприятностей; мы непокорны воле Рима и в то же время, по его мнению, являемся достаточно варварским примитивным народом, победу над которым одержать несложно. Ты нанесла рану буйволу, которого дразнила все эти годы, и теперь он разъярился. Если солдаты все же примут этого Императора, то будь уверена, что мы падем жертвой, которую они постараются возложить на его алтарь. Однако мы имеем перед собой только один пример, один военный лагерь. Мы ведь и понятия не имеем о том, что происходит в Аргенторате, Ветере или в легионах на востоке, мы не знаем также, что сейчас творится в самом Риме.

  80