Глава 19

Ауриана сидела между Зигвульфом и Витгерном в первом ряду собравшихся. Она целый день ничего не ела, поскольку чувствовала приступы тошноты и сильное недомогание, хотя она выпила немного меда, приготовленного Ателиндой. Эта ночь уже ознаменовалась зловещими приметами: во время жертвоприношения перед открытием собрания жертвенный вепрь вырвался из рук жрецов и убежал в лес, пронзив по дороге своими острыми клыками одну из жриц. Гейзар и Зигреда пытались сохранить втайне от народа это дурное предзнаменование, но новость со скоростью ветра распространилась среди соплеменников.

Перед собравшимися стоял Гейзар, держа в высоко поднятой руке необычный для многих предмет — папирусный свиток, на котором был написан императорский эдикт. Одна из жриц Святой Девятки, которая доставила свиток из крепости, явилась не одна, с ней был грамотный римский курьер, который должен был прочесть эдикт собранию хаттов, но Гейзар отослал курьера прочь и устроил все дело так, что вместо него эдикт должен был прочесть Деций, поскольку старый жрец опасался, что римский курьер выбросит свиток по прочтении, а ведь этот свиток, до которого дотрагивались руки римлян и который был исписан словами на их волчьем языке, можно было использовать для колдовства против них же самих, точно так же, как использовались для колдовства против врагов обрезки их ногтей и пряди волос.

Гейзар поднял свой жезл, призывая всех к тишине. Тусклый свет факелов выхватывал из темноты его лоб, на котором залегли глубокие морщины, тонкогубый рот с опущенными вниз уголками и глубокие глазницы, в которых не было видно глаз — как будто это было не лицо живого человека, а глазницы черепа, и только изредка из черноты провалов посверкивали злобные огоньки. Рядом с ним стояла Зигреда, на губах ее играла холодная улыбка, холодная, словно серебристый свет луны; ее тяжелые веки были полуприкрыты; ее мутный рассеянный взгляд наводил на мысль, что она приняла какое-то наркотическое зелье. Однако от этого взгляда ничего не укрывалось. Она была похожа на черного стервятника, сидящего на плече Гейзара, и с нетерпением поджидающего того момента, когда старик умрет, потому что она жадно стремилась проявить однажды свои накопленные магические силы и ядовитый дух, всегда дремавший в ней.

— Сейчас я познакомлю вас, — выкрикнул Гейзар своим пронзительным, похожим на жалобный вой голосом, далеко разносившимся в тихом ночном воздухе, — с законами Императора Домициана, Божественного Правителя римлян, присланными нам, свободным хаттам, как будто бы мы были его рабами. Число его титулов и званий превышает количество репейных колючек в хвостах ваших лошадей. Я прошу вашего разрешения вызвать сюда в этот священный круг иноземца по имени Деций, поскольку он умеет читать написанное на языке римлян. Деций, выйди сюда.

Ауриану охватила страшная тревога. Никто не предупредил ее о том, что Деция призовут в священный круг ее соплеменников. Может быть, это была просто ловушка? Если сейчас кто-нибудь обвинит их в преступлении, Деций уже не сможет бежать, поскольку будет окружен со всех сторон врагами.

Деций пробрался вперед, лавируя между сидящими воинами. Сначала Ауриана узнала только хорошо знакомую ей фигуру, вырисовывавшуюся в полумраке. Затем он вышел в круг света, отбрасываемого мигающим на ветру факелом Гейзара. Сердце Аурианы стеснилось от любви и жалости к этому человеку. У Деция был довольно ошарашенный вид, хотя это мог заметить только тот, кто хорошо знал его, — у него был вид человека, зашедшего слишком далеко в своей безоглядной беспечности и вдруг осознавшего всю серьезность грозящей ему опасности.

Ауриана привязала Беринхарда к березе, растущей неподалеку, до него можно было добраться сквозь толпу преданных ей воинов. Совсем рядом был густой непроходимый лес. Прибыв сюда, она не особенно беспокоилась о мерах предосторожности и путях к отступлению, но теперь она не могла не задумываться о возможности спасения своей жизни.

Деций развернул папирус и начал читать; он еще вечером познакомился с этим эдиктом для того, чтобы попрактиковаться в его переводе, поэтому прекрасно знал содержание документа, которое не могло не ужаснуть его. Он быстро перечислил все титулы Домициана и пропустил вступительные приветствия, которые ничего не значили для присутствующих.

— Итак, вот слова Божественного Повелителя, — начал Деций негромким голосом, поэтому Гейзар громко во всеуслышанье повторял за ним каждую фразу. После естественного голоса Деция надрывный крик Гейзара звучал, словно взбесившееся эхо. — Несмотря на вашу мятежность, разбойные набеги, ваши грабежи и убийства и многие другие возмутительные проступки, мы готовы проявить к вам свое милосердие, если вы выполните следующие наши требования.

  85