очень нудно 
30 
Она еще раз обернулась, чтобы посмотреть, переправились ли преследователи через реку. Они были уже на этом берегу. Мороз пробежал по коже Аурианы. Она почувствовала смертную тоску, но не протестовала против безжалостной судьбы, сразу смирившись с неизбежным. У нее было смутное чувство, что ее постигла заслуженная кара.
«Это было предопределено свыше. Ведь я была проклята еще в колыбели, — подумала девушка. — И Херта знала об этом. Я всегда читала в ее глазах осуждение. Земля ополчилась против меня. Проклятие, ниспосланное богами, побудило неприятеля расправиться со мной. Зачем сопротивляться неизбежному? Почему бы мне просто не разжать руки и не упасть с Брунвина на землю… под колеса неумолимого Рока?»
Лес расступился, и Брунвин вынес Ауриану на тропу, идущую вдоль поля колосящейся пшеницы. Здесь ощущалось присутствие человека. Вдали, на другой стороне нивы виднелся скромный дом под соломенной крышей, стены которого были обмазаны белой глиной. Дом был похож сейчас на покинутое в спешке гнездо. Там жила старуха по имени Хервиг со своими рабами, у нее было множество детей и внуков, расселившихся по всей земле хаттов. В доме и вокруг царила зловещая тишина. Все обитатели дома при первых сигналах тревоги попрятались в землянки — специально вырытые в земле большие ямы с уложенным сверху дерном. В мирное время в землянках хранили съестные припасы. Некоторые рабы, без сомнения, спрятались здесь же в поле, среди густой пшеницы. Ауриана звонким голосом выкрикнула имя хозяйки, хотя и не надеялась, что будет услышана на таком расстоянии. Из дверей дома, крытого соломенной крышей, выглянула любопытная корова. От бьющего в лицо ветра и полной безнадежности на глазах Аурианы выступили слезы.
Один из светловолосых преследователей отстал, выбившись из сил. Остальные два неуклонно приближались. Ауриана поняла вдруг, что Брунвин прямиком мчится, теряя последние силы и спотыкаясь на скаку, к великой Ясеневой Роще, самому священному месту на территории хаттов. Ауриана ни за что не осмелилась бы по своей собственной воле пересечь пределы этого святилища под открытым небом, она испытывала благоговейный страх перед мудрым духом Великого Ясеня. Сейчас же в душе девушки снова вспыхнула надежда. Она была уверена, что воинов охватит страх, и они не отважатся преследовать ее дальше.
В нее снова метнули дротик. Он пролетел над головой девушки, воткнувшись в землю впереди, вертикально, словно межевой колышек. Ауриана оглянулась и увидела, что один из двух оставшихся преследователей замедлил бег, страшась приблизиться к внушавшей священный ужас Роще. Он замедлил бег и, прежде чем повернуть назад, метнул свой дротик. Но темноволосый воин, казалось, не понимал — ясень перед ним или яблоня, да и, по-видимому, его это мало волновало. Он бежал энергично и целеустремленно, словно гончая собака на бегах, и не сбавляя темпа, постепенно приближался к девушке. Его широкая грудь, обтянутая красной туникой, ритмично вздымалась. Напряженные мышцы предплечий, казалось, вот-вот разорвут перетягивавшие их кожаные ремешки. Было видно, что этот воин решился добыть себе девчонку во что бы то ни стало.
Ауриана сунула на скаку одну руку за пазуху и, нащупав там амулет, подаренный ей при рождении Рамис, прижала кожаный мешочек со святой землей аурр к своей груди. Ей показалось, что от ее прикосновения земля как будто ожила и стала излучать живое тепло.
«Святая земля, плоть и дух Фрии, сохрани меня на путях моей судьбы!» — молилась Ауриана. Но, может быть, пути ее судьбы как раз и ведут к смерти?
Когда она проносилась мимо воткнувшегося в землю дротика, то, почти не осознавая, что делает, инстинктивно схватила его, чуть не упав со своей лошадки, — однако ей удалось удержать на скаку это оружие. Позади нее раздались громкие злобные проклятья. Ауриана неловко держала в руке тяжелый дротик. Ателинда учила ее метать копья и дротики, как учила всему, что связано с ведением домашнего хозяйства, потому что женщина должна уметь защищать поля и усадьбу от набегов иноплеменников. Но те дротики, которые метала она, были намного легче и не имели железных наконечников, к тому же метала она их не в грозных врагов, а в безобидные деревянные столбы.
«Я привела его в бешенство, и теперь он не успокоится, пока не поймает меня и не убьет каким-нибудь медленным, жестоким способом. У него есть еще один дротик, если он бросит его и промахнется, то я буду вооружена, а он — нет. Наверняка он тоже подумал об этом. К тому же, я никогда не убивала людей — только зайцев! Я не смогу! Хотя, конечно, воины это делают каждый день… А если его дух будет преследовать меня не только на этой земле, но и в загробном мире? Я уверена, если он убьет меня, то уж мой дух наверняка не оставит его в покое! Интересно, а Бальдемару приходят на ум подобные мысли перед тем, как он должен убить человека? Жаль, но, кажется, у меня уже не будет случая спросить его об этом».
30 
