Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
68 
— Они и так давно уже находятся в состоянии скрытого противостояния. Может быть, лучше будет, если вся вражда и недовольство выйдут наружу.
— Ты не должен этого делать! — возразил Зигвульф. — Видо платит своим людям столь щедрое вознаграждение, что они предпочтут не поверить твоим обвинениям. И потом, наверняка, Бранхард — не одинок, где появляется одна крыса, там следует искать целое гнездо. В подобных делах римляне не придерживаются никаких законов чести. Они вполне способны тайком убить тебя, чтобы заставить молчать. В последнем бою тебе противостоял один Одберт. А сможешь ли ты выстоять против сотни ему подобных?
— Однако законы чести не позволяют мне поступить иначе. Я должен немедленно разоблачить злодея перед всем войском.
— Это приведет к роковому расколу среди наших соплеменников и, в конечном счете, к войне — к кровопролитной бойне, где не будет победителей, потому что соплеменник поднимет руку на соплеменника, сородич на сородича…
— Вы можете привести столько возражений, сколько звезд на небе, но я все равно не изменю своего решения. Единственное, о чем я прошу вас обоих — будьте вместе со мной сегодня на рассвете.
Глава 5
За Деревней Вепря под сенью дубов стояла хижина Труснельды, сложенная из дубовых бревен. Миловидная молодая послушница накладывала компресс из змеиного корня и календулы на рубленую рану Ателинды, полученную от удара меча, произнося одновременно на распев слова заговора. Девушка действовала очень неловко своими чересчур большими неуклюжими руками. По всей видимости, она чувствовала себя особенно скованно от сознания того, что ухаживает за такой знатной женщиной — женой вождя племени. Ауриана пристально следила за ее действиями, пытаясь побороть растущую в душе тревогу: в состоянии матери не было заметно никакого улучшения за эти дни. Дух ее пребывал во мраке. Ателинда смотрела на дочь остановившимся безжизненным взором. Сколько ни мылась она водой, принесенной из священного источника, расположенного рядом со святилищем — говорили, что в водах этого источника была растворена кровь самой богини Фрии, — она все никак не могла избавиться от ощущения, что от нее исходит неистребимый запах плоти ее насильника.
В смежной комнате Труснельда кипятила целебный отвар в бронзовом котелке. Остро пахнущий густой пар наполнял все три небольших помещения хижины, с потолков к тому же свешивались пучки сухих целебных трав, — все это создавало впечатление, что вы находитесь не в обыкновенной хижине, а в таинственном волшебном лесу. Мимо Аурианы проплывали как бы в замедленном темпе послушницы, одетые в длинные туники из некрашеной шерсти, они неспешно выполняли данные им поручения, перемигиваясь и перешептываясь друг с другом и временами разражаясь взрывами звонкого смеха. Веселье и смех всегда царили в Святилище Дуба, являясь особенностью именно этой жреческой общины; веселый легкий нрав жрицы передавали из поколения в поколение. Когда эти ученицы обучатся всему, чему их может научить Труснельда, они тоже облачатся в серые одежды, которые носят только Жрицы Дуба. А сейчас некоторые из них толкли травы в порошок в бронзовых ступках, орудуя тяжелыми пестиками, другие смешивали порошок с жиром, изготавливая мази, или пекли лепешки в форме луны и караваи хлеба, украшенные плетенкой из теста, — ритуальную выпечку к празднику Летнего Солнцестояния. Одна из учениц выдавливала магические знаки на сырой глине только что слепленного горшка, который после обжига должен был служить урной для праха умершего недавно деревенского кузнеца. Труснельда постоянно выкрикивала названия тех или иных кореньев и трав, которые ей следовало принести. В проеме двери косяка свешивалась высушенная жаба — оберег от злых чар. Она покачивалась из стороны в сторону от того, что послушницы, сновавшие из комнаты в комнату, постоянно слегка задевали ее.
— Поединок уже состоялся, — шептала Ателинда Ауриане. — Другие уже знают об его исходе, а я… я — его жена… ничего не знаю!
На шее Ателинды было надето ожерелье из маленьких позвонков гиены, чары которого отгоняли лихорадку. Однако, на Ателинду этот амулет не оказывал никакого целебного воздействия, — так считала Ауриана, глядя на горящие лихорадочным огнем и одновременно полусонные глаза матери.
— Я уверена: гонец уже мчится к нам без остановок, — заявила Ауриана со всей убежденностью, на которую только была способна в данный момент. — Бальдемар победил, Видо убит. Иначе и быть не может. Отмщение совершается по промыслу богов.
68 
