Последние отзывы

  109  

– Я больше не желаю быть Кришной. Моя Радха умерла, а больше мне никто не нужен. Поверь, от меня может быть польза. Ты говорил о деньгах, так вот: я знаю, как достать много денег.

– И как?

– Я расскажу об этом, если мы выйдем из этих стен, – твердо произнес Арун.

– Тебе кажется, что я замышляю побег?

– Не знаю. У меня есть некое предчувствие.

Через несколько дней Санджит сказал:

– До меня дошли сведения, что нас наконец выведут на прогулку. Надеюсь, мы узнаем друг друга. Если получится, я тебе кое-что передам. Но если за нами будут следить, придется подождать.

– Меня нетрудно узнать. На моем лице шрам.

– У тебя? Ты же Кришна.

– Я говорил тебе, что это осталось в прошлом.

Аруна вывели первым. Несколько мгновений он неподвижно стоял, глядя в перевернутую синюю чашу неба. Призрачное ощущение свободы вернуло ему часть утраченных надежд. Его дыхание сливалось с ветром, а свежий воздух (после вони и духоты камеры он казался поразительно чистым!) омывал его лицо.

Большинство заключенных мирно грелись на солнышке. Иные были в наручниках или ножных кандалах. Арун гадал, где Санджит и доведется ли им увидеться?

Тюремный двор постепенно заполнялся. Надзиратели с дубинками в руках выводили все новых и новых заключенных.

Один из них выразительно посмотрел на Аруна, и тот сразу догадался, что это Санджит. Он был высок и строен, имел красивое мужественное лицо и обладал повадками воина. Каждый мускул его тренированного гибкого тела казался напряженным, как у леопарда перед прыжком, а взор притягивал удивительной внутренней силой. За такими людьми идут, им подчиняются, а главное – их обещаниям верят.

Вопреки всему Аруна посетило чувство, что в его жизни еще не все потеряно.

Ратне нравилось наводить порядок в мастерской. Женщины занимались этим по очереди, и она никогда не оставляла после себя увядших цветов, спутанных нитей или пыли. Медные подносы блестели, как золотые, все было расставлено по полкам.

Когда Ратна сидела рядом с другими мастерицами, проворно нанизывая цветы на нить и вдыхая их нежный аромат, ее радовали и льющиеся через открытую дверь лучи солнца, и видневшийся кусочек неба с облаками, которые напоминали плывущих по воде лебедей, и болтовня товарок. Айрон лежал тут же, переворачиваясь то на животик, то на спинку и дрыгая ножками.

У Ратны отросли волосы – теперь они падали на плечи блестящей шелковистой волной. Собрав их в пучок и украсив цветком, она выглядела как любая другая индианка, и это придавало ей уверенности в себе.

В последнее время Ратна нередко принимала участие в общих разговорах, и женщины все чаще слышали ее смех. Она не стала рассказывать окружающим правды о своей судьбе. А мастерицы, зная, что Ратна может за себя постоять, не задавали ей лишних вопросов.

Молодая женщина, обеспечивавшая себя честным трудом и сохранившая добрый, веселый нрав, заслуживала уважения и сочувствия. Ее муж мог сбежать с другой или пропасть без вести, а если она родила вне брака от белого, это тоже не вызывало осуждения: все знали, что делали англичане с индианками в дни восстания. С другой стороны, хорошо, что у нее есть сын: даже если рядом не будет мужа, он станет достойной опорой в старости. А молодость индийской женщины, как известно, весьма коротка.

Ратне нравились мастерицы, нравилось, что они принимают ее как равную. Несмотря на нелегкий труд с утра до вечера, она не слышала от них жалоб или грубых слов. Когда Ратна впервые взялась за плетение гирлянд, она была неопытной, неумелой, но ее никто не бранил.

Женщины были само спокойствие, руки их двигались размеренно. Они относились к тому, что предлагала жизнь, как к чему-то неизбежному. Радость так радость, горе так горе. Века́ смирения, тысячелетия покорности судьбе сделали свое дело. Индианки знали: им не на кого опереться, кроме как на самих себя. Боги требуют неустанного поклонения, семья – каждодневных жертв.

Все оживились, когда в мастерскую вошла старшая со словами:

– Мы получили большой заказ! Некая очень богатая мэм-сахиб выдает замуж то ли племянницу, то ли дочь. Боюсь, что бы справиться, нам придется работать даже ночью! Так что отпрашивайтесь у мужей.

Никто не огорчился, потому что это означало дополнительный заработок.

Женщины неустанно трудились, озаренные колеблющимся светом двух ламп. Разговоры постепенно стихали, на их место приходили думы. Ратна вспоминала Аруна и Сону. Живы ли они? А Джей? Каждый день она ждала, сама не зная чего, и не переставала на что-то надеяться.

  109