41 
— Я ни о чем не жалею, — проговорил он тихим, но твердым тоном. — Я отказываюсь раскаиваться в том, что произошло в Лондоне, но прости, если я грубо с тобой обошелся.
— Мне так не показалось, — честно ответила Мэйзи, не понимая, почему Алексей завел разговор о Лондоне. Но тут к ее горлу снова подступила тошнота, и она со стоном направилась к унитазу. — Отойди, — успела проговорить она, прежде чем ее начало рвать. Она почувствовала, как руки Алексея легли ей на плечи. — Вот каково быть твоей любовницей, пробормотала она и сползла на пол, опустив голову и плечи. Ей не хотелось видеть отвращение на лице Алексея.
К ее удивлению, Алексей тоже сел на пол. Он был бледен и напряжен, в его глазах отражалась печаль, и Мэйзи вдруг осознала, что он весь день так выглядел, только сейчас ему было еще хуже. Он страдал, а она весь день думала только о себе и своих невзгодах.
— Все хорошо, — сказала она, погладив его подбородок. — Я здесь.
Но она зря это сказала. Он вздрогнул, потом протянул ей руку, которую Мэйзи не взяла. Тогда он подхватил ее на руки, как куклу, и понес на кровать. Мэйзи даже не сопротивлялась — она ощущала внутреннюю пустоту, и Алексей мог нести ее пустую оболочку, куда ему вздумается.
— Ты плохо себя чувствуешь. Тебе надо прилечь, — сказал он так, будто говорил сам с собой.
— Я хочу уйти с этой яхты, — тихо проговорила она. — Хочу домой.
Уложив Мэйзи на кровать, Алексей провел рукой по волосам. Был вечер — ленивый, теплый вечер, какие бывают в конце весны и в начале лета. Но Алексею было холодно, как зимой в Санкт-Петербурге.
Семнадцатое мая. Этот день он всегда проводил на этой яхте в окружении множества людей. Но теперь люди ушли, и с ним была только Мэйзи, бледная и удрученная, и спорила с ним по пустякам. Она ничего не понимала.
Но он никак не мог забыть, как один из его гостей, сын магната Аристотеля Куриса, рассказал Степану о том, что «любовница Ранаевского» разгуливает нагишом по одной из кают. Не будь рядом Валерия, Алексей просто убил бы Куриса, но сначала ему нужно было попасть к Мэйзи. Он пулей влетел в каюту и увидел, что Мэйзи лежит в постели, а рядом с ней сидит Инна и успокаивает ее.
— Мэйзи, я сейчас немного не в себе. Мне хотелось бы побыть одному, ты не против?
Мэйзи скинула ноги с постели. Ее халат распахнулся, и она непослушными руками запахнула его. Алексей вспомнил о том, что произошло в Лондоне.
Она не приглашала его к себе, а он ворвался к ней, наплевав на приличия, и напал на нее — точно так же, как любой мужчина, который входил в однокомнатную квартиру, где они жили с матерью, задирал ее юбку и делал свое черное дело. А потом оставлял деньги на кухонном столе — деньги, которые она тратила на выпивку, одежду и наркотики. Если бы не сердобольные соседи, Алексей умер бы с голоду.
— Сколько времени ты хочешь пробыть один?
— Только сегодня. До конца сегодняшнего дня. — В его голосе была черная, безнадежная печаль.
Мэйзи кивнула. Больше сказать было нечего. Но тут она вспомнила о маленьком мальчике с яркими синими глазами и подняла голову.
— Нет. — Она посмотрела Алексею в глаза. — Нет.
На лице Алексея отразился страх. Хладнокровный и самоуверенный Алексей Ранаевский был напуган.
Мэйзи шагнула ему навстречу, а он отшатнулся от нее, будто она была вооружена и опасна.
— Инна рассказала мне о приюте.
— Инна не имела права этого делать, — резко ответил Алексей.
— Может, и так, но тебе же было всего семь лет!
Алексей даже не вздрогнул, и пустота в его глазах стала невыносимой для Мэйзи.
— Что особенного в сегодняшнем дне? — спросила она.
Алексей по-прежнему смотрел сквозь нее, но Мэйзи решила не отступать. Она подошла к нему и обняла его за талию. Он напрягся, но не оттолкнул ее. Она крепче сжала его в объятиях и, прижавшись щекой к его груди, услышала, как колотится его сердце.
— Семнадцатого мая у меня день рождения.
Эти простые слова глубоко затронули душу Мэйзи. Так вот как он празднует свой день рождения. Никто и не догадывался…
— Жаль, что ты мне не сказал, — только и смогла выговорить она.
— Это такой же день, как и все остальные.
— Но он навевает тебе воспоминания о прошлом. — Мэйзи тут же пожалела о своих словах.
Алексей взял ее за локти, отстраняя.
— Слушай, я знаю, что ты желаешь мне добра, но мне это не нужно.
— Что — не нужно?
41 
