21 
— То есть ты сказала мне, что ты девственница, не для того, чтобы разжечь мой аппетит?
— Нет, черт возьми! — рявкнула Тоуни и резко подалась вперед. — Я сказала это, только чтобы ты понял, почему меня обижает твоя уверенность в том, что у моего тела есть бирка с вполне конкретной ценой!
Наварр между тем был занят разглядыванием биения пульса на ее тонкой шее и бугорков ее грудей, которые виднелись в вырезе ее рубашки с тех пор, как она угрожающе нависла над ним. С до боли затвердевшей плотью он пытался угадать, какая же цена на этой самой бирке, чтобы заплатить ее и поближе познакомиться с прелестным телом Тоуни.
— А еще я думала, что моя неопытность скорее отпугнет тебя, — призналась Тоуни и посмотрела ему в глаза. — Отпусти мои волосы, Наварр.
— Non, малышка. Мне слишком нравится то, что я вижу.
Только тогда Тоуни поняла, что именно так привлекает его внимание, и, смущенно покраснев, убрала руку с его подушки и прикрыла ею вырез на груди.
Наварр расхохотался:
— Не порть другим праздник.
Тоуни так торопилась от него отстраниться и сделала это так резко, что потеряла равновесие и не смогла воспротивиться, когда он потянул ее на себя. А потом он прижался к ее полным губам с низким стоном наслаждения. Его чувственный рот дарил ей такие ощущения и будил в ней такой голод, сдерживать который она была просто не в силах. Тоуни и сама не поняла, как это произошло, но уже через секунду она лежала на подушках, а его тяжесть прочно удерживала ее на месте. Она провела ладонями по его спине, ощущая под пальцами твердые мускулы. Наварр обхватил ее грудь, и она выгнулась, когда он большим пальцем потер ее напряженный сосок. Ее реакция на это простое действие оказалась такой сильной, что Тоуни даже испугалась.
— Этого не будет! — в ужасе выдохнула она. — Мы не можем…
— Что мне сделать, чтобы это стало возможно? — хрипло спросил Наварр.
Тоуни напряглась, неуверенно вглядываясь ему в лицо своими синими глазами:
— Что это значит?
Наварр чуть сменил позу, прижимаясь к ее бедру, не пытаясь скрыть степень своего возбуждения.
— Что угодно, все, что нужно, чтобы добиться желаемого результата, ma petite. Я хочу тебя.
Тоуни покраснела и отодвинулась от него:
— Давай забудем об этом. Пора спать. Я на тебя работаю. И этот случай сейчас — наглядное свидетельство того, почему во время этой работы нам нельзя оказываться вместе в одной постели полуголыми.
Наварр прикинул, не предложить ли ему ей все бриллианты. В эту самую минуту ему казалось, что никакая цена не будет слишком высокой. Но тогда он обойдется с ней как с проституткой, готовой выгодно продать секс. А Тоуни ясно дала понять, как она к этому относится. Наварр вгляделся в ее напряженное лицо и заметил, что она слегка дрожит. Он упрямо сжал губы, откатился на свою половину кровати и выключил свет.
Она то страстно отвечает на его объятия, то строит из себя недотрогу. Может, она и правда девственница?
По щекам Тоуни катились слезы. У нее было такое чувство, как будто она полностью утратила над собой контроль, и ей это очень не нравилось. Она никогда не понимала, почему люди уделяют такое внимание физической близости, пока Наварр ее не поцеловал. И, наверное, он смог бы уложить ее в постель прямо тогда, если бы попытался. Но он упустил этот момент. А теперь она уже знала, как легко он может сокрушить все ее защитные барьеры. Груди ее ныли, нежная плоть между ногами болела. И даже сейчас, сглатывая слезы, она все еще боролась с искушением повернуться к нему и поддаться той мощной силе, которая снедала ее тело. Дурацкие гормоны, в этом все дело!
Тоуни была девственницей лишь потому, что ей до сих пор не встретился подходящий мужчина. У нее никогда не было ни с кем серьезных отношений, и она не испытывала ни к кому романтической привязанности, если не считать неразделенной любви в школьные годы. В колледже у нее было несколько парней, поцелуи, смешки, веселье, но не было никого, кто мог заставить замереть ее сердце.
Она напряглась, когда Наварр сдавленно выругался, отбросил в сторону одеяло и пошел в ванную. Она слушала звук льющейся воды и мучилась угрызениями совести. Ведь она ответила на его ласки, она его поощряла. Но наконец Тоуни решила, что и она сама не меньше его страдала от незавершенности их любовных утех. Воздержание отдавалось в ее теле болью в буквальном смысле этого слова.
21 
