15 
– До чего люблю ходить вокруг да около! – заметил Персивал. – Никогда не подхожу прямо к делу. Это опять же как на рыбной ловле. Иногда приходится раз сто забросить леску, прежде чем клюнет.
– Я ведь не рыба, – сказал Дэйнтри, – и сейчас уже далеко за полночь.
– Дорогой мой, я, право же, прошу извинения. Я задержу вас не более минуты – обещаю. Просто мне не хотелось, чтобы вы легли спать во взволнованном состоянии.
– А разве я взволнован?
– Мне показалось, вас несколько шокировала позиция, занятая шефом, – я хочу сказать в отношении всего вообще.
– Да, возможно.
– Вы не так давно работаете с нами, верно ведь, иначе вы бы знали, что мы живем – каждый в своем ящичке… понимаете… в ящичке.
– Ничего не понимаю.
– Да, вы это уже говорили, верно? Понимать в нашем деле совсем не обязательно. Я вижу, вас поселили в комнате Бена Николсона [Николсон Бен (1894-1982) – английский художник].
– Я не…
– А меня – в комнате Миро [Миро Хуан (1893-1983) – испанский живописец и скульптор]. Хорошие литографии, верно? Собственно, это была моя идея – украсить ими стены. Леди Харгривз хотела повесить какие-нибудь охотничьи сценки. Чтобы сочеталось с фазанами.
– Я не понимаю современных картин, – сказал Дэйнтри.
– Взгляните на вот это творение Николсона. Как все продумано и уравновешено. Все квадраты разного цвета. И однако же, как счастливо они сосуществуют. Никакого диссонанса. У этого художника поразительный глаз. Измените один цвет – даже размер квадрата, – и получится ерунда. – Персивал указал на желтый квадрат. – Вот это наш Шестой отдел. Отныне это ваш квадрат. Вам не надо заботиться о синем и красном. Ваше дело нащупать нужного человека и сообщить мне. А за то, что происходит в синем и красном квадратах, вы не несете ответственности. Да, собственно, и за желтый квадрат – тоже. Вы только сообщите. И никаких укоров совести. Никакого чувства вины.
– Последствия не вытекают из поступка. Вы это хотите сказать?
– Решение о последствиях будут принимать в другом месте, Дэйнтри. Вы не должны слишком серьезно воспринимать сегодняшний разговор. Шеф любит выпускать в воздух идеи, а потом смотреть, куда они упадут. Он любит шокировать. Вы же знаете про случай каннибализма. Насколько мне известно, преступник – если он действительно преступник – будет по старинке передан в руки полиции. Так что у вас нет оснований не спать. Просто попытайтесь понять картину Николсона. Особенно вглядитесь в желтый квадрат. Если вы сможете увидеть картину моими глазами, вы хорошо будете сегодня спать.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
Молодой, преждевременно состарившийся человек с волосами до плеч и потусторонним взором аббата восемнадцатого века подметал пол в дискотеке, что на углу Литтл-Комптон-стрит, когда Кэсл проходил мимо.
Кэсл приехал более ранним поездом, чем обычно, и до появления на службе у него было еще три четверти часа. Сохо в эту пору казался таким же невинным и романтическим, как в дни его юности. Вот здесь, на углу, он впервые услышал иностранную речь, а в маленьком дешевом ресторанчике рядом выпил свой первый бокал вина; перейти на другую сторону Олд-Комптон-стрит было для него в те дни все равно что пересечь Ла-Манш. Сейчас, в девять утра, все стриптизы были еще закрыты – открыты были только продуктовые магазинчики, которые сохранились в его памяти с тех времен. Лишь имена возле звонков – Лулу, Мими и подобные – указывали на то, какая жизнь шла на Олд-Комптон-стрит во второй половине дня и по вечерам. По тротуарам в люки стекала чистая вода, и хозяйки спешили мимо под бледным, подернутым дымкой небом, таща с победоносно веселым видом матерчатые сумки, из которых торчали салями и ливерная колбаса. Сейчас не было видно ни единого полисмена, хотя после наступления темноты они будут прогуливаться тут парами. Кэсл пересек мирную улицу и вошел в книжный магазин, куда вот уже несколько лет повадился заглядывать.
Магазин был необычно респектабельный для этого района Сохо, совсем непохожий на тот, что находился через улицу под вывеской, на которой ярко-красными буквами стояло просто «Книги». В витрине того магазина лежали журналы с голыми девицами, которые никто никогда не покупал, – они были как знак из давно всем известного кода, обозначавший, чем можно тут поживиться и на что потратить деньги. А в витрине магазина «Холлидей-энд-Сан» – напротив ярко-красной вывески – стояли книги, выпущенные издательствами «Пенгвин» и «Эверимен», а также подержанные экземпляры мировой классики. Сына в магазине никогда не было видно, – там сидел лишь старший Холлидей, седой и сгорбленный, и с любезным видом, таким же неизменным, как и старый костюм, в котором он, наверное, хотел бы и в гробу лежать, встречал покупателей. Всю свою деловую переписку он вел от руки, и сейчас как раз писал одно из писем.
15 
