18 
– Неужели мы даже это должны сообщать ЦРУ?
– Конечно.
– И вы полагаете, что в ответ они выдадут нам хоть один маленький секретик об управляемых ракетах?
Это явно был один из наихудших дней Дэвиса. Даже глаза у него пожелтели. Одному Богу известно, какой смесью он накачался накануне в своем холостяцком логове на Дэйвис-стрит. Дэвис сказал мрачно:
– Джеймс Бонд уже давно бы потрахал Синтию. На песчаном берегу, под жарким солнцем. Передайте-ка мне карточку на Филипа Дибба, хорошо?
– Какой у него номер?
– Пятьдесят девять-восемьсот-дробь три.
– А что там с ним?
– Да есть слушок, что он не по своей воле ушел с поста директора почты в Киншасе. Слишком много напечатал «левых» марок для своей коллекции. Уходит со сцены наш самый влиятельный в Заире агент. – Дэвис подпер голову руками и по-собачьи взвыл от горя.
– Я знаю, каково тебе, Дэвис, – сказал Кэсл. – Иной раз мне самому хочется уйти в отставку… или переменить работу.
– Слишком для этого поздно.
– Не знаю. Сара говорит, я мог бы засесть за книгу.
– Но есть же Акт о хранении государственных тайн.
– Книгу не про нас. Про апартеид.
– Едва ли это можно назвать самой популярной темой.
Дэвис перестал что-то писать в карточке Дибба.
– Шутки в сторону, старик, – сказал он, – пожалуйста, и не думайте об этом. Я без вас тут не смогу. Просто взорвусь, если не будет рядом человека, с которым можно над чем-то посмеяться. Ведь при всех остальных я даже улыбнуться боюсь. Даже когда я с Синтией. Я люблю ее, но она такая чертовски лояльная, что вполне может донести, сказать, что я неблагонадежный. Полковнику Дэйнтри. Недаром Джеймс Бонд убил девушку, с которой спал. Вся разница лишь в том, что я-то с Синтией даже и не переспал.
– Я же несерьезно, – сказал Кэсл. – Ну как могу я уйти? Куда я отсюда пойду? Только в отставку. Мне шестьдесят два года, Дэвис. Я уже перешагнул пенсионный рубеж. Иной раз думаю, про меня просто забыли или, может, потеряли мое досье?
– Вот тут нас просят разработать некоего Агбо, сотрудника «Радио Заир». Пятьдесят девять-восемьсот предлагает его в качестве помощника агента.
– Чего ради?
– У него есть контакт на «Радио Гана».
– Что-то он не представляется очень ценным. И потом, Гана – не наша территория. Передай это в сектор Шесть-В, посмотрим, может, они сумеют его использовать.
– Не торопитесь, Кэсл, зачем же нам отдавать сокровище. Откуда мы знаем, что нам отколется от агента Агбо? Из «Радио Гана» мы ведь можем проникнуть на «Радио Гвинея». Да мы этим и Пеньковского переплюнули бы. Вот это была бы победа! ЦРУ никогда еще не проникало так глубоко в Черную Африку.
Это явно был один из наихудших дней Дэвиса.
– Быть может, здесь, в Шестом-А, мы видим только все самое нудное, – заметил Кэсл.
В комнату снова вошла Синтия с конвертом для Дэвиса.
– Распишитесь тут и подтвердите получение.
– А что в нем?
– Откуда же мне знать? Что-то от администрации. – Она взяла единственную бумажку, лежавшую в корзине «Для исходящих». – И это все?
– Мы не слишком завалены сейчас работой, Синтия. Пойдете с нами пообедать – вы свободны?
– Нет, мне надо сегодня кое-что припасти на ужин. – И она решительно закрыла за собой дверь.
– Ну что ж, значит, в другой раз. Всегда в другой раз. – Дэвис вскрыл конверт. И сказал: – Что они еще намерены придумать?
– А в чем дело? – осведомился Кэсл.
– Вы такого не получали?
– А-а, медицинское обследование? Конечно. Уж и не помню, сколько раз меня проверяли за время службы. Это как-то связано со страховкой… или с пенсией. Прежде чем меня послали в Южную Африку, доктор Персивал – возможно, ты еще не встречался с доктором Персивалом – всячески пытался установить у меня диабет. Направили меня к специалисту, а тот нашел, что у меня не излишек сахара, а наоборот, слишком его мало… Бедняга Персивал. Думаю, связавшись с нами, он наверняка немного поотстал по части общей медицины. В этом учреждении соображения безопасности куда важнее правильного диагноза.
– Это дерьмо и подписано: «Персивал, Эммануэл Персивал». Ну и имечко: Эммануэл, это не тот, что приносит добрые вести? Они что, по-вашему, и меня собираются посылать за границу?
– А тебе хотелось бы?
– Я всегда мечтал когда-нибудь работать в Лоренсу-Маркише. Нашего человека там пора ведь уже менять. Там должен быть хороший портвейн, а? Революционеры – они наверняка тоже пьют портвейн. Вот если бы еще со мной поехала Синтия…
18 
