18 
На верхней площадке было всего две двери. Она открыла ту, на которой была надпись «Стол справок». Здесь, без сомнения, и обитала Молли Пинк. В маленькой комнатке, едва ли больше чулана и швабр, она сидела возле газовой горелки и сосала конфетку. Когда Айда вошла, на нее зашипел чайник. Одутловатое прыщавое лицо безмолвно повернулось к ней.
– Извините, – сказала Айда.
– Хозяев нет.
– Мне надо поговорить с вами.
Рот слегка приоткрылся, кусок конфеты повернулся на языке, чайник засвистел.
– Со мной?
– Да, – ответила Айда. – Смотрите-ка. Чайник убежит. Вы и есть Молли Пинк?
– Хотите чашку чая?
Стены каморки от пола до потолка были уставлены папками. Сквозь не мытое много лет, маленькое, запыленное окошко, как отражение в зеркале, виднелись другие здания с тем же расположением окон. В разорванной паутине висела мертвая муха.
– Не люблю чай, – ответила Айда.
– Тем лучше. У меня всего одна чашка, – заметила Молли, заваривая чай в толстом коричневом чайнике с отбитым носиком.
– Один мой приятель по имени Мойн… – начала Айда.
– Ах, он! – протянула Молли. – Мы как раз выставили его.
К ее машинке был прислонен открытый журнал «Женщина и красота», и глаза ее постоянно возвращались к нему.
– Выставили?
– Выставили. Он приходил к хозяевам. Пытался к ним подлизаться.
– Видел он их?
– Они ушли. Хотите конфетку?
– Вредно для фигуры, – ответила Айда.
– А я зато не завтракаю.
Над головой Молли Айда видела наклейки на папках: «Рента 1-6 Мад-лейн», «Рента Уэйнидж Истейт, Бэлэм», «Рента…». От них веяло высокомерным богатством, собственностью…
– Я пришла к вам, – сказала Айда, – потому что вы встречались с одним моим приятелем.
– Садитесь, – предложила Молли, – это стул для клиентов. На нем удобнее. Мистер Мойн… какой он приятель!
– Не Мойн. Некто по имени Хейл.
– Не хочу я больше связываться с этим делом. Вы бы видели хозяев. Они просто взбесились. Им пришлось отпустить меня на целый день из-за этого дознания. На следующий день они заставили меня работать допоздна.
– Так что же произошло?
– Что произошло? Хозяева просто ужас как обозлились.
– Меня интересует Фред… Хейл.
– Я с ним, собственно говоря, и не знакома.
– А этот мужчина, про которого вы сказали на дознании, что он подошел…
– Это был не мужчина. Парнишка. Он знал мистера Хейла.
– Но в газете написано…
– О, это мистер Хейл сказал, что он его не знает. Я это и повторила. Они меня ни о чем и не спрашивали. Только поинтересовались, не было ли чего странного в его поведении. Ну, в нем не было ничего, что могло бы показаться странным. Он просто был напуган, вот и все. К нам сюда много таких приходит.
– Но вы им об этом не сказали?
– Здесь, нет ничего особенного. Я сразу догадалась, в чем тут дело. Он был должен деньги этому парнишке. У нас здесь таких много бывает. Вроде Чарли Мойна.
– Он был напуган, правда? Бедняга Фред.
– Он сказал: «Я не Фред», да еще как резко. Но, по-моему, он был совершенно нормальный. И моя подруга говорит то же.
– А какой был этот парнишка из себя?
– Ну, обыкновенный парнишка.
– Высокий?
– Не особенно.
– Блондин?
– Не сказала бы.
– Каких лет?
– Приблизительно моих, кажется.
– А сколько вам?
– Восемнадцать, – ответила Молли, вызывающе глядя поверх пишущей машинки и кипящего чайника и продолжая сосать конфету.
– Просил денег?
– У него не было времени просить денег.
– А больше вы ничего не заметили?
– Мистер Хейл очень хотел, чтобы я пошла с ним. Но я не смогла, ведь со мной была подруга.
– Спасибо, – сказала Айда, – все-таки я кое-что узнала.
– Вы сыщик?
– О нет. Я просто его приятельница.
Здесь действительно было что-то не так, теперь она в этом убедилась. Она опять вспомнила, как он нервничал в такси, и, шагая в лучах вечернего солнца по Холборну к своему жилью за Рассел-сквер, она снова подумала о том, как он протянул ей десять шиллингов, прежде чем отпустил ее в туалет. Он был настоящий джентльмен; возможно, это были его последние несколько шиллингов, а эти люди – этот парень – требовали с него деньги. Может быть, он тоже был разорившийся бедняк, вроде Чарли Мойна, и теперь, когда лицо его уже начало расплываться у нее в памяти, она невольно наделяла его некоторыми чертами Чарли Мойна, во всяком случае, его воспаленными глазами. Галантные джентльмены, щедрые джентльмены, настоящие джентльмены. В холле «Империала» со стен свисали напыщенные рекламы, солнце бросало отлогие лучи сквозь ветви платанов, и колокольчик звонил и звонил, призывая к чаю, в каком-то пансионе на Корэм-стрит.
18 
