36 
– В данный момент нет, – сказала она.
– Вас вполне устраивает гражданский брак?
– Многие так живут.
– Согласен. Только ты, по-моему, не принадлежишь к этим многим.
– Значит, ты плохо меня знаешь. – Констанс решительно встретила его взгляд. Она не собиралась сдаваться.
– Возможно, – коротко сказал он. – Надеюсь, вместе вы будете счастливы.
В дверь вошли две женщины, и Констанс радостно бросилась к ним, а потом заняла место за прилавком.
Дориан подошел к ней и протянул блузку – с черными кружевами, насквозь сексуальную, будоражащую воображение – один из самых дорогих предметов одежды, продававшихся в магазине.
– Я беру это!
Констанс посмотрела на бирку.
– Десятый размер. Подходит?
– У тебя десятый?
Она кивнула.
– Значит, подходит. Впрочем, ты, кажется, здорово похудела, Конни.
А ты тоже, подумала она, с той лишь разницей, что не я тому причиной. Ты быстро нашел себе новую красотку, и у тебя причин для тоски и уныния нет.
– Таешь как свечка? – негромко спросил Дориан.
– Мне много пришлось потрудиться в эти три недели, если тебе это интересно, – резко сказала она, складывая и упаковывая блузку.
Бровь его чуть приподнялась.
– Я не имел в виду ничего плохого, и ты это знаешь. Но Далтон слишком многого от тебя требует – это совершенно очевидно.
– Чушь! – в сердцах сказала она, пробила чек, дала сдачу и закончила: – Извини, у меня клиенты, я не могу отвлекаться.
Она смотрела ему вслед, понимая, что теперь он уходит навсегда. Дориан смирился с неизбежным и теперь, когда у него есть другая дама, которую он балует такими экстравагантными подарками, Констанс стала для него всего лишь частью прошлого, воспоминанием, призраком. Он больше о ней и не вспомнит.
Она почувствовала, что ее теперь ждет беспросветная пустота и одиночество.
Констанс ждала этого дня, как праздника, но теперь не могла дождаться, пока он закончится. Торговля шла бойко, но покупатели вели себя как-то нерешительно, и приходилось убеждать их купить хоть что-нибудь.
Придя домой, она почувствовала, что хочет одного: свернуться калачиком под одеялом и выплакаться всласть.
Но вечером ее ждали на ужин мать и Бретт. Сегодня был день рождения Бернис, и не прийти было нельзя.
Бретт оказывал благоприятное влияние на мать. Рядом с ним она раскрылась с совершенно новой стороны. Она больше не критиковала всех и вся, стала терпимее, временами даже обнаруживала чувство юмора, и Констанс было с ней легче, чем когда бы то ни было в прошлом.
Несмотря на это, она не получила удовольствия от вечера. Еда казалась ей невкусной, напитки слишком крепкими, публика в ресторане – развязной… Впрочем, возможно, причина заключалось в том, что рядом не было Дориана. Теперь она вспоминала и ценила на вес золота каждую минуту, проведенную вместе с ним.
В какой-то момент разговор за столом неизбежно коснулся истории с галереей.
– Меня это начинает беспокоить, – сказал Бретт. – Если начнет рушиться кладка, придется огородить весь прилегающий район. На моей памяти еще не было случая, чтобы трещина увеличивалась так быстро. И это еще не все. Мы планировали подвести новый фундамент, но вчера инспектора из мэрии заговорили о сносе здания.
Констанс в ужасе взглянула на него.
– Вы шутите!
– Если бы! В этом случае компания обречена на банкротство. Мы, разумеется, еще поборемся.
И я не оставляю надежды, что здание удастся сохранить.
– И все это из-за ошибки в расчетах фундамента? – спросила она. Ей стало не по себе от одной только мысли, что фирма, основанная покойным Крисом, может прекратить свое существование. Это неизбежно ухудшило бы и ее собственное материальное положение, но сейчас Констанс беспокоило не это.
– Полагаю, Тэлботы использовали не тот строительный материал, который был заложен в проекте. Действительно, мерзкая история. Чем больше я вникаю в нее, тем больше прихожу в ужас.
– Крис перевернулся бы в могиле, если бы узнал об этом.
– Боюсь, эта история и меня раньше времени сведет в могилу, – мрачно пошутил Бретт.
– Ради всего святого, не говори так! – всплеснула руками Бернис.
Он усмехнулся и накрыл ее ладонь своей рукой.
– Обещаю, что буду с тобой еще много, много лет, дорогая, – заверил он.
Они уже собирались уходить, когда за угловым столиком Констанс увидела Дориана. Она дважды обернулась: ошибки быть не могло. Это был он, а рядом с ним сидела женщина в той самой черной кружевной блузке!
36 
