25 
— Ты… мерзавец!
— Возможно. Но ты меня хочешь.
— Негодяй!
— Зато не лжец. И честно говорю: я тоже тебя хочу. Немедленно. Здесь, там, везде! Несколько раз в час. Возможно, в извращенной форме. Однако сойдет и «поза миссионера». Пошли.
— Я не пойду!
— Кататься будешь? Мы уже приехали. Она закусила губу, в глазах закипали злые и безнадежные слезы.
— Алессандро, пожалуйста… отпусти.
Он вдруг подался к ней, и Джуди сжалась от ужаса в комочек. Как ни странно, именно это его и остановило. Красивое лицо, только что пылавшее страстью, исказила внезапная боль. Секунду он смотрел на нее тоскливыми глазами, потом отвернулся, глухо бросил:
— Одевайся. Мы приехали.
Он не повернул головы, даже когда она трясущимися руками снимала превратившуюся в клочья блузку, натягивала мокрый пиджак и застегивала пуговицы. Дождался, когда она кое-как пригладила волосы, открыл дверь, вышел и замер у машины — бесстрастный, элегантный, убийственно сексуальный…
Она не помнила, как добралась до своего номера. В душе ей пришлось простоять минут двадцать. Только тогда перестали трястись руки и ноги, отпустила боль в груди и Джуди Маклеод слегка вернулась к жизни.
Времени оставалось не так много, и она заставила себя не вспоминать сцену в такси. Платье, макияж, выбор драгоценностей — женщина всегда может заслониться ими, как щитом, от неприятностей.
Впрочем, неприятностью Алессандро Кастельфранко, графа Читрано назвать трудно. Скорее, трагедией. Опасностью. Угрозой. Стихийным бедствием.
Почему же ее так тянет снова поддаться этой могучей первобытной силе? Бабочка, летящая на огонь свечи…
***
Ее мучения не закончились до самого отъезда из гостиницы. Когда она вышла из спальни, чтобы сделать пару контрольных звонков, она обнаружила полностью одетого к шоу Алессандро. Он стоял у камина и рассматривал виски в своем бокале. Черный смокинг и ослепительно белая рубашка делали его неотразимым вдвойне, но теперь и Джуди была во всеоружии.
Зеленовато-серый шелк платья струился по фигуре, подчеркивая точеные линии, соблазнительно приоткрывая и целомудренно пряча ее тело. Золотое колье с дымчатыми топазами подчеркивало изгиб стройной шеи. Длинные ноги обуты в золотистые туфли на высоченном каблуке. Рыжее пламя волос убрано в замысловатую прическу, и только небрежно подколотый локон касается щеки… Искусный макияж был почти незаметен, но подчеркивал и белизну ее кожи, и мрачную глубину черных глаз. Коралловая помада почти ничем не отличалась от цвета ее собственных губ. Прозрачная золотистая шаль легким облаком лежала на плечах.
Алессандро не скрывал восхищения и одобрения. Высокий класс он распознать умел всегда, а Джуди ему соответствовала на все сто процентов. Как все-таки жаль, что она оказалась такой дрянью.
— Почему ты от меня убегаешь?
— Потому что не хочу повторять ошибок.
— Ты считаешь наш брак ошибкой?
— Наш брак закончился, и считать тут нечего.
— Строго говоря, он еще не закончился.
— Надеюсь, ты уже подготовил бумаги?
— Это дело Сержа. Так значит, ошибка… Сегодня в такси мне так не показалось.
— Алессандро, прошу тебя…
— Не понимаю я этого. Двое взрослых, совершеннолетних людей испытывают друг к другу вполне определенные чувства. Я готов забыть прошлое…
— Я не готова. Я тебя ненавижу.
— Я тебя тоже, душечка.
— Не надо нам было начинать.
— Это не от нас зависело. Все было решено на небесах. Знаешь, про браки-то…
— Наши отношения были ужасными.
— Наши отношения были прекрасными, пока в них не вмешался Рендер.
— Я не спала с Троем!
— Конечно, конечно. Вы просто лежали вместе в постели.
— Хорошо. Я его целовала. Но мы никогда не спали вместе. И целовала я его только для того, чтобы причинить тебе боль…
— Именно этот вопрос и не дает мне покоя. ЗАЧЕМ?
Она уже открыла рот, чтобы сказать. Выговорить то, что не давало ей покоя столько лет. Что мучило даже сильнее унижения, которое она испытала, когда Тони вышвыривал ее в одном халате на улицу. Подумала — и произнесла совсем другое.
— Теперь это уже неважно. О том, что у меня с Троем ничего не было, я сообщаю просто для справки.
— Справка принята. Но вы обнимались.
— Естественно. Мы же друзья с детства! Он меня утешал, я была расстроена…
25 
