42 
— Неужели это и есть настоящий Гвидо? — спросила она у него.
— Да, это одна из моих ипостасей, — отозвался он. — Удивлен видеть тебя в Венеции. Я полагал, что ты уже уехала.
— Ты прекрасно знаешь, что я осталась. Я ведь несколько раз звонила тебе и оставляла сообщение на автоответчике.
— Мне не хотелось разговаривать. — Он отвернулся, а затем принялся ходить взад-вперед, избегая подходить к ней близко. — Но я тем не менее рад, что ты пришла навестить меня.
— Правда? — с надеждой спросила она.
— Да, нам нужно попрощаться по-человечески.
— Я скажу тебе до свидания только тогда, когда сама буду к этому готова. Мне еще многое надо тебе сказать. — И помолчав, Далси добавила: — Я внимательно слушала тебя, когда ты извинялся передо мной за ложь, и, помнится, ты еще кое-что говорил. Например, о своей любви ко мне.
Она пожалела о сказанных словах, заметив, что Гвидо еще больше внутренне отдалился от нее. Она напомнила ему о том, о чем он не хотел вспоминать.
— Тебе не стоило говорить об этом, — процедил он сквозь зубы. — Если хочешь торжествовать, упиваться своей победой, то делай это без меня.
— О чем ты говоришь? Я не думала, что все так получится.
— Разве? Извини меня, но я понял, что ты специально ради этого приехала в Венецию.
— Но ты здесь был ни при чем! — воскликнула она.
— Да, я забыл, ты приехала сюда, чтобы испортить жизнь моему другу.
— Я приехала, чтобы защитить Дженни от охотника за чужими деньгами.
— Откуда ты взяла, что он именно такой охотник? Твоя информация гроша ломаного не стоит.
— Согласна. Но я приехала сюда, чтобы выяснить на месте, прав Роско или нет.
— Но он повлиял на твое мнение еще до твоего приезда.
— Он всячески пытался, но у него ничего не получилось.
— Однако хорошее вы с ним представление задумали. Скажи, а что из наших с тобой отношений было спланировано заранее?
— Ты заблуждаешься, Гвидо. Я приехала, чтобы найти Федерико. Я подумала, что ты — это он, когда увидела тебя в рубашке гондольера с его именем.
— А как ты нашла меня?
Она вздохнула.
— Да, признаю, я тебя искала.
Он насмешливо изогнул бровь.
— Что и требовалось доказать! Отлично! Значит, ты все-таки признаешь, что наша встреча была не случайной. И что твоя туфелька оказалась в гондоле намеренно.
— Я не могу отрицать очевидное.
Некоторое время он молчал, но потом сухо рассмеялся:
— Потрясающе! Ты продумала все до мельчайших деталей. А я-то, дурак, думал, что нашел свою судьбу.
— Твои слова несправедливы по отношению ко мне. И, кстати, ты сам должен был признаться мне в том, что вовсе не гондольер, а богатый наследник графа. Почему ты этого не сделал, а?
— Я забыл, — невозмутимо ответил он.
— Это не ответ! Как можно забыть такое? Почему ты скрыл это от меня? Говори!
— Я забыл, — повторил он. — Ну, может быть, потому, что мне хотелось это забыть. Впрочем, я считаю, что нам лучше не возвращаться к этой теме.
— Но я не хочу забывать того, что произошло между нами.
— Жаль, Венеция слишком маленький город, чтобы мы могли ужиться в нем вдвоем.
Дверь внезапно открылась, и в комнату влетела женщина средних лет и с порога начала что-то оживленно говорить Гвидо.
В следующий момент в комнату вошли две девушки с большим количеством масок в руках.
— Нет, не сейчас, — начал было отнекиваться Гвидо, но его протест не был услышан. Он пожал плечами и сдался. — Наша новая продукция. Мы очень долго разрабатывали ее… Но момент неудачный.
Маски были, что и говорить, изумительные. Было видно, что они нравятся самому Гвидо, недаром он так доброжелательно разговаривал со своими работницами, явно довольный ими. Однако очень быстро распрощался с ними.
— Это Арлекин? — спросила Далси, взяв одну из масок. — Я помню, как ты рассказывал мне о нем.
— Мне надо было больше думать об обманщице Коломбине.
— Но ты сказал, что я не похожа на нее, — заметила Далси.
— Ошибался. Хотя мы оба водили друг друга за нос, но твою ложь, извини, я не могу простить. Ты все спланировала еще до приезда в Италию. А я действовал импульсивно. От ситуации. И я хотел… впрочем, это уже неважно.
— Скажи мне, — взмолилась она. Ей вдруг стало чрезвычайно важно узнать, что он скрывает от нее.
Но Гвидо упрямо покачал головой.
— Уходи, Далси! Нет ничего хуже, чем умершая любовь. Я прошу тебя, уйди!
42 
