32 
— Ты же прекрасно знаешь, — сочувствие не скрыло горечи в голосе Джесси, — рассуждать о том, что могло бы быть, — напрасная трата времени, сил и эмоций.
— А иногда это таит в себе горькую правду, и, избегая ее, только сохраняешь ее навсегда.
— Нет, — возразила Джесси. — Это держит тебя в прошлом, в то время как впереди — многообещающее будущее.
— Только не у меня. — Брок вяло посмотрел на лежащий перед ним на тарелке гамбургер с жареной картошкой.
— Ты считаешь, что за принятое в юности ошибочное решение должен нести пожизненное наказание?
— По-моему, это только честно. Шерри потеряла жизнь из-за этого ошибочного решения.
— А ты дал бы такой совет своему моряку? — осторожно спросила Джесси. — Сделав одну ошибку, сдаться? Я так не думаю.
— Мы говорим не о моих моряках.
— А могли бы. Ты рассуждаешь неразумно, как какой-то новобранец. Брок, ты же интеллигентный, умный человек. Человек чести и долга. Да, ты потерял любовь, но виня и мучая себя столько лет, ты идешь против собственной природы.
Брок воззрился на нее. Ее слова затронули его душу. Неужели она понимала его лучше, чем его собственные братья?
Нет, наверное, ему просто хотелось, чтобы она была права, но все же оттого, что кто-то отрицает его вину, становилось легче.
Пот струился по шее Брока, который старательно накачивал мышцы. Он занимался три раза в день. Сильные мышцы рук помогали ему справляться с костылями, лучше двигаться и держать равновесие. Он разрабатывал также здоровую ногу и делал упражнения, которые посоветовал врач.
Эти упражнения давали ему ощущение контроля над собой, надежду на выздоровление и будущее, помогали не чувствовать себя беспомощным и сохранять равновесие духа.
К тому же это хоть какое-то занятие. И у него при этом есть возможность наблюдать за Джесси.
С его места была видна часть кухни и гостиной, и Брок мог заглянуть в ее мир.
Эта женщина была в постоянном движении. Она готовила, поддерживала чистоту и порядок в доме, делала все необходимое для Элли. И для него.
Ну, почти все.
Ее смех доносился до него из кухни, где она сидела и кормила Элли ужином. Этот веселый смех придавал ему уверенности. Когда он смотрел на Джесси с малышкой, у него всегда теплело на душе. Они были такими красивыми, безмятежными. Союзом. И он никогда не чувствовал себя лишним.
Если бы он подошел к ним сейчас, они бы приняли его в свой круг, пригласили разделить с ними их радость.
Брок опустил гантели на пол и потянулся за полотенцем, чтобы вытереть лицо. Ему было видно, как Элли скорчила рожицу. Джесси наклонилась вперед, чтобы поцеловать ее, и сделала вид, что хочет съесть. Элли весело засмеялась.
Брок улыбнулся их шалостям. В этот момент ему пришла в голову мысль, что он сделал что-то очень правильное, когда помог Джесси, когда дал Элли надежный приют.
Джесси просто изумляла его. Ее энергия и ум, ее самоотверженность и честность восхищали его. Она заставляла его думать, смеяться, покрываться испариной.
Он уже больше не считал ее слишком юной. Он видел в ней женщину — жертвенную, отзывчивую, Потрясающую женщину, прекрасно умеющую слушать.
Брок убрал гантели на место.
Он никогда не говорил о Шерри, предпочитая оставлять прошлое в прошлом, но сегодняшний разговор с Джесси принес ему облегчение, заставил взглянуть на свое прошлое под другим углом, более трезвыми глазами. Ее доводы дали ему пишу для размышлений.
И не последнее место в этом занимало искушение поддаться жаркому чувству, вспыхнувшему между ними. Да, она заставляла его покрываться испариной!
Но все мысли о минувшем и будущем вылетели у Брока из головы, когда он поднял глаза и увидел, что Джесси направляется к нему с Элли на руках. Джесси, видимо, умывала малышку, потому что ее футболка была мокрой. Розовая ткань прилипла к роскошной груди.
Она остановилась в дверях и широко улыбнулась ему.
— Эта девочка просто обожает персики. Не знаю, кого надо было больше отмывать, ее или меня.
— Перед персиками трудно устоять. — Он забросил полотенце себе на шею и встал. Подойдя к двери, он наклонил голову, чтобы поцеловать Джесси. Ему нравилось, как она при этом вставала на цыпочки. — Как сладко.
Джесси выдвинула нижний ящик тумбочки Брока и положила туда его чистые джинсы. Потом носки, за ними трусы. И тут же представила его во всей его мужской красе.
32 
