91 
– Против кого?
– Против «Хакетт».
Фишмейер молчал.
– Вы слышите меня, Абель?
– Не могли бы вы повторить, мистер Прэнс-Линч?
– Мы запускаем «организацию» против «Хакетт», у вас проблемы со слухом?
– Но это наш самый солидный клиент!
– Фишмейер,- назидательным тоном сказал Гамильтон,- вы сделали у нас блестящую карьеру. Мы с женой даже рассматривали вашу кандидатуру на пост генерального директора. Если эта должность вас не интересует, говорите сейчас же.
– Мистер Прэнс-Линч, вы прекрасно знаете, что интересы «Бурже» для меня превыше всего.
– «Бурже» – это я! Постарайтесь помнить об этом, Фишмейер!
– Я понял, мистер.
– Чему равен кредит «Хакетт»?
– Как обычно… сорок миллионов долларов.
– Из чего слагается?
– Доверенности, накладные поставщиков, долгосрочные займы… В последнее время «Хакетт» осуществила громадные инвестиции..
– Сколько мы должны выдать им завтра на зарплату?
– Сорок миллионов.
– Итого, задолженность «Хакетт» составит 80 миллионов долларов.
– Абсолютно точно. Смею заметить, что такое положение вполне нормальное.
– Спасибо за уточнение!- саркастическим тоном сказал Гамильтон.- У вас наберется неоплаченных доверенностей тысяч на пятьсот?
– Вполне возможно.
– Немедленно перекупите их на имя Алена Пайпа.
– За какие деньги, мистер Прэнс-Линч?- спросил Фишмейер.
– У клиента, от имени которого я действую, на счете в «Чэз Манхеттен» сто тридцать миллионов долларов. Переведите их к нам. Эта сумма предназначена для покупки шести миллионов пятисот тысяч акций, из десяти миллионов, находящихся в обращении. Сегодня акция «Хакетт» стоит двадцать долларов. У нас хватит наличных, чтобы заплатить каждому, кто придет продавать акции. Вы слышите?
– Да, да… ,
– Что вас смущает, Абель?
– Мистер Прэнс-Линч, эта операция нереальна. Арнольд Хакетт владеет шестьюдесятью процентами акций собственной фирмы. Его невозможно лишить контрольного пакета даже в том случае, если вся «мошкара» придет к кассам…
– Абель, вы принимаете меня за дурака?
– Поверьте, Хакетт не сумасшедший, чтобы сдать часть акций и лишиться контроля над своей фармацевтической империей.
– Фишмейер, я не потерплю, чтобы мой сотрудник вставлял мне палки в колеса. У вас недостаточно ума, чтобы влезть в шкуру Хакетта и разобраться в его мыслях. Вы будете или не будете выполнять мои указания?
– Извините, мистер Прэнс-Линч.
– Сейчас я продиктую вам текст объявления «организации». Как только я положу трубку, вы доведете его до сведения прессы, телевидения, радио, финансовых изданий! Машина должна заработать с завтрашнего утра. Записываете?
Гамильтон начал читать из блокнота заранее подготовленный текст: «Банк Бурже Транс Лимитед», по цене Двадцать долларов за штуку, скупает все находящиеся в обращении акции «Хакетт Кэмикл Инвест». Это предложение действительно лишь в том случае, если количество акций достигнет шести с половиной миллионов штук на День прекращения покупки, который определяется третьим августа».
Находясь более чем за пять тысяч километров от Фиш-мейера, Гамильтон уловил его сдержанный вздох.
– Что я должен сказать административному совету, мистер Прэнс-Линч?
– Ничего! Не тревожьте их… Когда они проснутся, мы будем уже далеко. С кем вы будете иметь дело завтра по зарплате?
– С Оливером Мюрреем.
– Вы скажете ему следующее…
Он долго объяснял Фишмейеру тонкости и секреты предстоящей операции, и чем глубже тот вникал в ее замысел, тем тревожнее становилось у него на сердце. Когда Гамильтон положил трубку, пот с него катил градом.
Кости брошены! Как они откроются?
***
Обычно после упоительного праздника тела у Алена возникало желание побыть в одиночестве. Иногда он готов был сбросить партнершу с кровати, лишь бы быстрее от нее избавиться. С Тьерри он познал то, чего еще никогда не испытывал: оказывается, женщину можно хотеть «до», «после» и «во время», просто хотеть, чтобы она была рядом, вдыхать ее, чувствовать, слушать ее, наслаждаться ее молчанием. Прижавшись к ней, Ален чувствовал себя таким свободным и легким…
– Тьерри…
– Да.
– Ты сейчас оденешься и пойдешь со мной.
– Куда?
– Один человек организует у себя на вилле карнавал. Побудем там час, не больше… Обещаю.
За несколько часов он забыл всех: Мабель, Марину и всех остальных. Для него существовала только Тьерри.
91 
