48 
Тори дрожала от холода и нахлынувших чувств.
– Может, поговорим внутри? Здесь холодно.
– Так мы не пропустим мисс Дэвис. Отсюда видно все подъезжающие машины.
Стараясь не встречаться с ним взглядом, Тори огляделась по сторонам. Рождественские лампочки горели и здесь. Стены дома прихотливо блестели на фоне серого неба. Она сложила ладони вместе.
– Одну минуту, я разожгу камин, – сказал Гарретт. Дрова и бумага были уже в камине, ему осталось лишь чиркнуть длинной спичкой. Затем он сел на скамейку рядом с Тори. – Я скучал по тебе.
– Я тоже скучала, – призналась она, глядя на его руки. – Прошло всего два дня, а кажется, что целая вечность.
– Со мной то же самое. Этот особняк стал известен после фильма ужасов. Но сколько я в нем ни жил, ни разу не встречал привидений. Зато теперь я вижу и слышу их постоянно. И у всех них твое лицо и твой голос. Я вижу и слышу тебя в каждом уголке дома. Я не могу спать. Я не могу думать ни о чем, кроме тебя.
– Это временно, – прошептала Тори. – Пройдет и исчезнет, как все, что ты уже похоронил в своей душе.
– Ты права. Я заслуживаю порицания. – Он взял ее руку, стал водить по ее пальцам. – Куда проще жить без чувств. И да, я хоронил все в себе. И хорошее, и плохое. В какой-то момент это стало привычкой. А затем я стал переносить свои чувства в кинофильмы.
– Вот почему тебе так важен сюжет.
Гарретт наклонил голову. Теплое дуновение его дыхания всколыхнуло локон на ее лице. Он потянулся, чтоб убрать его, но Тори отвернула голову.
Белые точки полетели перед глазами. Тори решила, что это нервное. Переживания затуманили взор. Но белые точки опускались сверху и, ложась ей на ноги, медленно таяли. Она подняла голову. Сверху террасы хлопьями валили снежинки.
Тори удивленно взглянула на Гарретта:
– Снег!
– С Рождеством.
– Господи, Гарретт. – Так же медленно, как снежинки, из глаз Тори потекли слезы. Он помнил о ее детской мечте и воплотил ее в жизнь. Тори обхватила руками его шею, прижимая его к себе со всей силы. – Спасибо.
Как могла она бросить того, кто умел читать ее сердце?
– Ты перевернула мою жизнь, Тори. Мой мрачный меланхоличный нрав не отпугнул. Ты была открыта ко мне и дружелюбна. Я постоянно ощущал твою ненавязчивую заботу обо мне. А когда ты попыталась обвести меня вокруг пальца, то у тебя не вышло. Ты не умеешь обманывать.
Тори невольно улыбнулась:
– Ты так и не раскрыл секрет моего разоблачения. Как ты догадался, что я не Лорен?
– Просто я чувствую тебя, – ответил Гарретт.
Да, Тори понимала, о чем он говорит. Имея сестру-близнеца, она понимала, что значит чувствовать человека на расстоянии, проникать в его душу даже без вопросов и прикосновений. Слова Гарретта заполняли в ее душе образовавшуюся пустоту. Но может ли она верить ему? Не обернется ли эта наивность очередной душевной раной? Гарретт убеждал ее, что изменился. Но люди не меняются в одночасье. А даже если так, что было причиной такой перемены?
– Я и не хотела обманывать тебя. Ты сам поставил нереальные условия.
– Прошу тебя. Ты манипулировала мной постоянно. Переехала в мой дом. Вытащила меня на елочный базар. Заставила украшать елку. Обращаясь со мной, как со школьником. Варила мне кофе, делила его со мной по утрам. Ты показала мне, что значит дом. Это очень приятное чувство, Тори. Прошу тебя, не лишай меня его.
С такой теплотой Гарретт перечислял свои воспоминания. Каждое из них многое значило и для нее. Старинный особняк стал ему домом. Она и представить не могла, что приложит к этому руку. И уж тем более что услышит от него слова благодарности.
– Гарретт, но ты не мог поменяться за два дня. У кого-то на это уходят годы, кто-то не меняется вовсе. Еще месяц назад ты уверял, что все это тебе чуждо. Так гордился своим уединенным существованием.
– Ты научила меня бороться с болью, а не хоронить ее в душе. Благодаря тебе я понял, что прошлое не изменишь. Каким бы оно ни было, хорошим или плохим. В какой-то момент во мне скопилось столько злобы на отца. Но ведь я просто не смог принять его таким, каким он был. Так же как и он меня. И все же он оставил студию мне. Хотя мог передать ее кому угодно. Но хватит о прошлом. Сейчас меня интересуешь только ты. Я верю тебе, Тори. И если ты будешь со мной, я обещаю, что буду делиться с тобой всеми своими мыслями.
– Это так мило. – Щеки Тори зарумянились, несмотря на мороз. Ей стало стыдно. Она винила Гарретта в том, что он боится рисковать. Уверяла себя, что сама готова на любой риск во имя любви. Но при этом сдалась на первом препятствии. Как будто боялась той власти, что Гарретт имел над ней. Она боялась любви и бежала от нее. Тори знала, как тяжело терять близких людей. А ее чувства к Гарретту были куда сильнее, чем к Шону. Сейчас, глядя в его серые глаза, она чувствовала облегчение. Словно рука, сдавившая израненное сердце, разжалась.
Их взгляды встретились. Гарретт наклонился к ней и поцеловал ее в губы. Нежный поцелуй был ему как награда за снежный подарок.
Любовь разгоралась сильнее. Защитные стены пали. Тори поверила ему. Она могла доверить Гарретту свое сердце, свое будущее, свою душу.
– Я люблю тебя, – прошептала она, касаясь его губ.
– Ты выйдешь за меня замуж?
Тори выпрямилась:
– Замуж? Тебе не кажется, что мы торопим события?
Гарретт обхватил рукой ее голову, притянул Тори к себе для нежного поцелуя, крепко обнял.
– События можно торопить, когда уверен в последствиях. Как насчет свадьбы в День святого Валентина?
– Меньше чем через два месяца? – изумилась Тори. Признаться, ей понравилась идея. – В принципе я знаю одну классную компанию. Они все успеют и устроят по высшему разряду.
Он улыбнулся своей красивой улыбкой и вновь прильнул к ее губам:
– Будем считать, что это значит «да».
48 
